Глебову показалось, что она уже узнала о предстоящем задании и заранее начинает нервничать. Солдатский телефон работает оперативно и безотказно. Но Женя испугалась не задания, о котором даже не догадывалась, а того, что ее могут перевести из полка в другое место. Если Глебов заставляет плотно пообедать, значит, ей надо куда-то отправляться. А Жене этого не хотелось. Ей нравилась ее служба и нравился командир полка, хотя она еще не призналась в этом самой себе.

— Да, посылаю, — глухим голосом сказал Глебов. — Пойдете с разведчиками за линию фронта. Через полчаса надо быть у них, поэтому советую как следует подкрепиться.

Женя сначала побледнела, потом ее лицо начала заливать краска.

— Боитесь? — спросил Глебов.

— Нет, — тут же ответила она. — Просто волнуюсь. Никогда не была в тылу у немцев и не знаю, как это выглядит.

— А в спецшколе вам разве не рассказывали об этом?

— Одно дело рассказы и совсем другое увидеть собственными глазами. — Лицо Жени стало розовым, она не могла сдержать волнения.

— Лучше этого не видеть, — сказал Глебов. — Но обстоятельства складываются так, что, кроме вас, мне послать некого.

— Я справлюсь, — торопливо произнесла Женя, боясь, что Глебов может переменить решение. — Я с любой рацией обращаться умею.

Ей уже ни за что не хотелось, чтобы сейчас ее заменили кем-то другим. Ни о тяжелом переходе через линию фронта, ни о смертельной опасности, которая будет сопровождать там каждую минуту, она не думала. Ей хотелось пойти с разведчиками, и самым большим ударом для нее было бы, если бы этот поход вдруг сорвался. Ей казалось, что Глебов еще не принял окончательного решения, и она с напряженной тревогой посмотрела на него. Но он, тяжело вздохнув, повторил:

— Будьте готовы через полчаса. Мой связной отведет вас к разведчикам. — Он задержался на пороге, еще раз окинул взглядом Женю и добавил: — Прикажу старшине, чтобы выдал вам брюки. В юбке, хотя она и солдатская, ползать через линию фронта не совсем сподручно.

Женя опустила глаза на свои приоткрытые колени и еще больше покраснела. Ей и в голову не приходило, что юбка может помешать выполнить боевое задание.

В штабной комнате, куда Глебов зашел от связистов, находились начальник штаба полка майор Евглевский и начальник оперативного отдела капитан Рощин. Они о чем-то негромко разговаривали. Увидев на пороге командира полка, замолкли и повернулись к нему.

— Что у нас в группе прорыва? — спросил Глебов, подходя к столу, на котором была расстелена карта участка фронта, занимаемого полком.

— Батальон Алтухова сосредоточен, как мы и наметили, вот здесь, — Евглевский достал из кармана гимнастерки немецкую самописную ручку и показал ее кончиком место на карте. — Артиллерия пристреляла огневые точки противника. Как только Алтухов прорвет линию обороны, в прорыв войдут танки. Думаю, нам удастся сбросить немцев в реку.

— Нам надо не в реку их сбросить, а выйти на другой берег и закрепиться там, — сказал Глебов.

— Мост они будут защищать до последнего. — Евглевский оторвал глаза от карты и, выпрямившись, посмотрел на Глебова. — Если мы захватим его, немцы будут обречены, и они это понимают.

— Ты же знаешь меня, — улыбнулся Глебов. — Я всегда был максималистом. А максимальная задача — уничтожить врага.

— Посмотрим, что донесут разведчики, — сказал Евглевский. — Без точных разведданных планировать новую операцию трудно. А группу прорыва можем нацелить и на мост. На правом фланге тогда нанесем только вспомогательный удар.

Глебову почудилось, что при слове «разведка» кто-то осторожно царапнул его по сердцу. Перед глазами снова встала Женя. Он посмотрел на Рощина и спросил:

— В поведении противника ничего нового не замечено?

— Пока нет, — ответил Рощин. — Две небольшие группы сосредоточились по краям болота, но никакой активности до сих пор не проявляют.

— Очевидно, ждут подкрепления, — заметил Глебов.

— По всей видимости, так, — подтвердил Рощин.

— А что у Онищенко?

— У Онищенко пока тихо, — сказал Евглевский. — Так тихо, что это начинает беспокоить. Только что говорил с их начальником штаба. Он мне и сказал это.

— Для нас сейчас главное не то, что у Онищенко, а то, что донесут наши разведчики. Разведгруппа слишком велика, чтобы пройти незамеченной. Болото-то шириной всего километр. Немцы следят за ним днем и ночью. — Глебов сделал паузу и добавил: — Как, впрочем, и мы тоже. Я вот что думаю. Как только разведгруппа выйдет на линию нашей передовой, надо будет ударить по немцам, скопившимся по обе стороны болота. Отвлечь их. Иначе мы ни за что потеряем разведгруппу и никаких данных о переправе на другой берег реки не получим.

— Я тоже об этом подумал, — сказал Евглевский.

— Свяжись с артиллеристами, — приказал Глебов. — Пусть будут готовы. А я сейчас пойду к разведчикам.

Женя уже прибыла к ним. Вся разведгруппа находилась в овражке около своего блиндажа, и Глебову сразу бросилась в глаза ее тоненькая фигурка, казавшаяся особенно незащищенной по сравнению с крепкими, широкоплечими фигурами разведчиков. Демидов что-то объяснял ей, но, увидев Глебова, замолк и повернулся к нему. Когда Глебов приблизился к краю овражка, Демидов скомандовал: «Смирно!» и доложил:

— Товарищ командир полка! Разведгруппа готова к выполнению боевого задания. Командир группы лейтенант Демидов.

— Вольно, — махнул рукой Глебов и спросил: — Все проверили? Все обговорили?

Он встретился взглядом с Женей, скользнул глазами по ее фигуре в узких, новеньких бриджах, выданных старшиной, и сказал совсем не командирским тоном:

— Никогда не провожал вас, а сегодня провожаю. Такой большой группой средь бела дня за линию фронта вы еще не ходили. Как только выйдете на линию нашей передовой, артиллерия ударит по немцам с обеих сторон болота. Перейдите на ту сторону и замрите. Никаких активных действий до наступления темноты не предпринимайте. Замаскируйтесь и наблюдайте за поведением противника. На связь выйдете только тогда, когда найдете переправу. Окопайтесь около нее и ждите нас. Если во время прорыва выявите невскрытые огневые точки противника, тут же сообщите их координаты. — Он снова посмотрел на Женю, которая вся подтянулась при его взгляде, и спросил: — Кто понесет рацию?

— Младший сержант Сукачев, — ответил Демидов.

— За рацию отвечаете головой, — сказал Глебов, оглядывая Сукачева, и, повернувшись к Демидову, добавил: — А вы за радистку.

— Мы ее немцам не отдадим, — произнес Сукачев и нехорошо улыбнулся.

И эта улыбка не понравилась Глебову. Она походила на ухмылку, за которой скрывалась лежащая на поверхности корысть. У Жени дернулись губы, и Глебов понял, что ухмылка не понравилась и ей. Но показывать командирскую власть он не захотел. Наоборот, смягчившись, сказал:

— С такой девушкой вы полетите на крыльях. — И тут же, посуровев, добавил: — Если с ее головы