Я поспешил обратно к полковой рации. Моему адъютанту, Либескинду, пришлось сообщать в дивизию о свертывании атаки. В то же самое время Фойхтингер известил нас, что бронетанковая группа вышла к побережью в брешь между британской 3-й и канадской 3-й пехотными дивизиями. Мощный обстрел корабельных пушек, налеты истребителей-бомбардировщиков и новые высадки парашютистов в тылу у бронетанковой группы вынудили ее к отступлению во избежание окружения. Мой «сестринский полк», 192-й, занял оборонительные позиции примерно на одном уровне с нами.

Произошло то, чего так боялся Роммель: не подвергнувшийся удару целой дивизии и не сброшенный в море в первые часы после высадки неприятель добился успеха.

Две единственные танковые дивизии, дислоцированные в этом районе, находились далеко в тылу. В небе не было ничего похожего на «1000 истребителей», обещанных Герингом.

И вот к вечеру 6 июня, похоже, даже Гитлеру стало казаться, что все это очень напоминает широкомасштабное вторжение. Однако, как узнали мы от Фойхтингера, Гитлер со своим Главным командованием по-прежнему ожидал основного удара – главной высадки – через Па-де-Кале. Гитлер настоятельно запретил передислоцировать размещенные в районе Кале танковые дивизии и части резерва.

В то же время каждому на фронте, даже простому солдату, было уже понятно, что вторжение состоялось и что пройдет немного дней – в крайнем случае, несколько недель, – и союзники перебросят на континент достаточно войск, чтобы наступать на Париж, а затем и на сам германский рейх. Тогда уже ничего нельзя будет изменить.

Эх, если бы не это чертово господство в воздухе!

Даже ночью «новогодние елки» висели в небе, наполняя все вокруг ярким светом. Налеты авиации не прекращались. ВМФ огненным дождем поливал наши позиции в городе Кан, представлявшем собой фокальную точку, в которой сходились линии наших коммуникаций в данном районе.

Днем было еще хуже: на любое передвижение на поле боя, пусть даже это была отдельная единица техники, враг реагировал сосредоточенным огнем кораблей ВМФ или ударами истребителей-бомбардировщиков. Противник либо прослушивал наши переговоры, либо разделил район боевых действий на квадраты, так что сухопутным войскам лишь требовалось сообщить морякам номер квадрата, как туда немедленно обрушивался сосредоточенный огонь.

Чтобы уцелеть под обстрелом и пересидеть ночь, мы рыли «лисьи норы» – окопчики для индивидуальной защиты; отчасти это помогало. Снабжение поступало из района Парижа, доставлять его могли только в ночное время.

Ночью 7 июня я получил приказ продолжать наступление на Эсковиль в следующие сутки. «Нам необходимо уничтожить плацдарм к востоку от реки Орн, пока он еще невелик», – так значилось в распоряжении командира дивизии.

Наутро на склонах возвышенностей к северу от Эсковиля мы увидели до сотни планеров, что означало – 6-я воздушно-десантная дивизия послала своим подкрепления.

Части танково-разведывательного батальона все еще топтались на позициях на южной окраине Эсковиля. Боевой дозор прорвался в селение и понес тяжелые потери, однако привел с собой тринадцать пленных. Один из них показал:

– У нас приказ развивать наступление в южном направлении через Эсковиль, чтобы расширить береговой плацдарм и достигнуть первоначальных целей. Сейчас мы ждем подкреплений.

У себя на командном пункте я разговорил одного военнослужащего сержантского состава из 6-й воздушно-десантной дивизии. Он получил легкое ранение, и им как раз занимался наш врач. Пленный поблагодарил нас за хорошее обращение, однако с трудом скрывал раздражение:

– Я служил в роте «B» майора Джона Хауарда[100]. Мы имели задачей высадиться в полночь на шести планерах около реки Орн и мостов через нее в районе Бенувиля, чтобы захватить их целыми. Нас готовили к операции больше года. Мы приземлились прямо около мостов. Полностью застали противника врасплох. Они не успели даже рукоятки на детонаторах повернуть. Думаю, мы вообще были самыми первыми, кто высадился на французскую землю. Мы были очень горды собой, особенно тем, что почти не понесли потерь.

Майор Хауард сказал нам, что после успешного окончания операции мы вернемся в Англию, чтобы подготовиться к дальнейшем боевым действиям. Затем вчерашним вечером нашему майору приказали утром атаковать селение Эсковиль. Надо было расширить узкий береговой плацдарм. Как я считаю, мы для этой задачи не подходим – совсем не подходим. Мы ворвались в деревню и попали под огонь с обеих сторон, особенно под ваши чертовы «восемьдесят восьмые». Уверен, что больше половины роты либо погибли, либо ранены, либо попали в плен. После слабого сопротивления, оказанного нам у мостов, теперь мы, похоже, наткнулись на сильного, понюхавшего пороха противника.

Наш майор так гордился нашим «сoup de main»[101]. А тут такая катастрофа! Тем не менее мы знаем, что наша высадка с моря прошла успешно. Вы уже ничего не сделаете, скоро мы возьмем Париж. Вам теперь войны не выиграть.

Один из тех мостов сегодня носит имя «Мост Пегаса». Он назван так из-за крылатой лошади – эмблемы британских воздушно-десантных сил.

Тем временем стали поступать донесения с правого фланга: мой 2-й батальон вел ожесточенный бой в обороне, особенно на правом своем фланге около Троарна и на его северной окраине. Нельзя было допустить тут прорыва противника и его выхода в наш незащищенный, неприкрытый фланг. 7 июня погиб командир батальона, капитан Курцон. Его посмертно произвели в майоры и наградили Рыцарским крестом. Погиб и лейтенант Бранденбург, который со своей 5-й ротой первым вступил в боевое соприкосновение с противником 6-го числа. Обоих похоронили в тылу за позициями, а впоследствии перезахоронили.

У нас у всех были очень серьезные потери. В качестве командира батальона из резерва дивизии прислали майора Курца. Он был пехотинцем и послужил в России, эти обстоятельства делали его особенно пригодным для выполнения поставленной задачи. Он за короткое время сжился с частью и стал впоследствии одним из самых результативных и надежных командиров в составе боевой группы.

8 июня не атаковали ни мы, ни британцы. Обеим сторонам надо было заняться ранеными и принять пополнения. Вдруг, к нашему удивлению, появилось несколько «Мессершмиттов», которые тут же вступили в воздушный бой.

Над британскими позициями был сбит истребитель КВВС. Наши солдаты кричали и размахивали руками в ликовании. Так что, обещанные «1000 истребителей» все же прилетят?

Но тут сбили и «Мессершмитт». Летчик сумел выброситься с парашютом и приземлился около позиций разведывательного батальона. Его привели ко мне. Он выругался и указал рукой вверх: