– Надеюсь, господа, с первой частью показательных выступлений можно закончить. Надеюсь, вы убедились, что имеете дело с профессионалами, а не со шпаной, – заговорил Невский, обращаясь к медузой растекшемуся по креслу Сочневу. – Бояться нас не нужно. Для вас лично и для вашего бизнеса ровным счетом ничего не изменилось. Просто теперь о вашей безопасности будем заботиться мы. Я, кажется, забыл представиться. Меня можете звать просто Рэмбо. Мой друг откликается на Индейца. Наши координаты получите чуть позже… Работайте как прежде. Отправляйте лес немцам, получайте продукты и превращайте их в валюту. Мы ценим чужое время. А поэтому первый вопрос… к вам, Евгений Олегович. Сколько акций предприятия принадлежало Стрелковскому и его людям? Врать не советую. Цифру мы и так знаем. Просто хочу лишний раз убедиться, хорошо ли вы меня поняли?

– Двенадцать процентов, – бесцветно, словно ему было уже все равно, произнес Сочнев.

– Каковы остальные доли? Ваши и баварского фюрера, господина Лембита? – продолжил Влад. Директор не врал, это было очевидно.

– У Лембита Корпа контрольный пакет, пятьдесят один процент, – раскололся Сочнев. – У меня двадцать. У Романа – двенадцать. Остальные пять принадлежат подставному лицу из Москвы. Но реально – министру лесной промышленности Союза Шестипалову.

– А как делится неучтенная наличка? – вмешался Индеец.

– Так же, – ответил Сочнев. – Все цифры известны…

– Что ж, – помолчав, шумно вздохнул Индеец. – Нас это устроит. Обычно мы берем за охрану двадцать процентов, но в данном случае, учитывая масштабы предприятия, есть смысл согласиться на меньшее. Сколько денег в сейфе?

– Полмиллиона рублей, – чуть слышно сообщил директор. – Сорок тысяч долларов. Девяносто тысяч дойчмарок.

– Мы возьмем часть этих денег, – небрежно, как о пустяке, сообщил Антон. – Скажем… половину всей суммы. В качестве компенсации за риск. Не так просто было договориться с вашей прежней «крышей». Но мы, как видите, справились. Надеюсь, вы не против моего предложения, Роман Ильич?

Марголин покосился на компаньона.

– Двести пятьдесят тысяч нужно завтра днем передать начальнику порта, за отправку корабля в Гамбург, – встрепенулся, выходя из ступора, Евгений Олегович. – И еще сто пятьдесят – капитану судна.

– Раз надо – значит, дадим, – пожал плечами Индеец. – Это все?!

– Пока все, – кивнул Сочнев. – Что будет послезавтра – неизвестно. Вести бизнес в этой стране – все равно что играть в рулетку.

– Не согласен, – высказал свое мнение Антон. – Будь все так безрадостно, вы бы не рискнули вкладывать столь серьезные средства в это дело… Так о чем я? Ах, да. Мы, так уж и быть, оставим все рубли в сейфе. На всякий случай. Возьмем половину валюты и… один БМВ. Скорее всего, ваш, Роман Ильич. Так будет справедливо. Не у директора же забирать, в самом деле. И умоляю, не надо на меня смотреть, как на врага. Словно я забрал у вас последний кусок хлеба с маслом. Уверен, через пару месяцев вы справите себе такой же. Разве это проблема?.. Вот легавый на лестнице и алкоголичка секретарша – это действительно проблема. Надеюсь, до завтрашнего утра бухгалтер и ее, и обоих ментов рассчитает и отпустит на все четыре стороны. А с утра место на лестнице займет молодой толковый парень. Бывший спортсмен. Мимо него муха не проскочит, уверяю…

Утряска всех нюансов дальнейшего мирного сосуществования с «баварцами» заняла еще два с половиной часа. Дольше всего ждали вызванного в офис нотариуса. На свежий воздух уставшие до чертиков, но невероятно довольные собой Невский, Индеец и Слон вышли лишь к обеду, неся в карманах пачки валюты, а в руке – ключи от только что переданного им по генеральной доверенности БМВ. Объяснить на пальцах «политику партии» и дать по шее бывшему водителю шикарной тачки Слон сумел менее чем за минуту. Получив от Индейца десять тонн баксов, Костя был на седьмом небе. Менее чем за неделю он, рядовой восемнадцатилетний бык, для которого еще прошлой осенью съесть на обед ломоть «докторской» колбасы было счастьем, заработал двадцать тысяч в самой твердой в мире валюте. И успех этот Костя однозначно связывал с приходом в команду Рэмбо.

– С деньгами все ясно, – сказал Невский, проводив взглядом посланного за сигаретами Слона. – Делим по-братски. А вот с тачкой сложнее. Я б от такой красавицы тоже не отказался.

– Так в чем же дело? – философски изрек Антоха. Он достал из кармана юбилейный металлический рубль с профилем дедушки Ленина и, прищурившись, взглянул на бывшего сослуживца. – Орел или решка?

– Орел, – не раздумывая, сказал Влад. Индеец подбросил монету. Сверкнув в воздухе, рубль со звоном упал, демонстрируя единичку.

– Есть на свете справедливость! – отшвырнув его в сторону носком кроссовки, расплылся в довольной улыбке Антон. – Ну сам посуди, старик! Была бы любая другая монета – ты бы выиграл, сто процентов!

– Ладно, – рассмеялся Невский. – Базаров нет. Твой бумер.

– А то!

– А теперь колись, что за новость ты мне хотел выложить? Поматросил и бросил. А я три часа в догадках теряюсь.

– Помнишь еще? – Индеец спрятал в карман куртки ключи от «БМВ». – Ну, слухай сюда… Мы вчера со Слоном на блатхате одной кумарили. На Садовой. Знатно кумарили, до истерики. Меня на такое хи-хи пробило, что чуть не обоссался. А потом жор напал, хавал все, что видел. Короче, ночью туда Ибрагим с пацанами завалил. Пыхнули мы косячок. Он поплыл и раскололся. Квартиру только что купил. Через Чалого. Однокомнатную. С полным ремонтом и гаражом в придачу. Угадай, где?

– Уже угадал, – отвернулся в сторону, стиснув зубы, Невский.

– Угадал – и забудь. Что упало, то пропало. Не в этом соль, – перешел на шепот Антоха, хотя рядом никого не было. – Квартиру Ибрагиму твой Карапетян показывал и оформлял. И он знает, где живет этот ара. Вот, – Индеец достал бумажник и извлек оттуда крохотный, вырванный из записной книжки лист, – адресок его. Дальше сам решай. Я тебе в этом деле не помощник. Только одна просьба, старик. Если захочешь его… в общем, сделай все чисто. Не светись. Не стоит он того.

– Все будет по справедливости, – пряча адрес в карман, пообещал Влад. – Спасибо, брат. Считай, что должок свой мурманский ты мне только что вернул. С процентами.

– Это еще не все, – помолчав, хмуро сказал Индеец. – Есть новость покруче. Хорошая она для нас окажется или плохая – не знаю. Время покажет.

– Говори, не тяни.

– На зоне умер Костыль. Сегодня утром стало известно. Зареченские уже зубы точат. Только Чалый не сявка, за просто так свое не отдаст. Но и слишком долго тоже не продержится. Слишком уж силы неравны.

– Значит, будет очень кровавая война, – сказал Невский.

– Значит, будет…

По стечению обстоятельств «черный юрист» жил не слишком далеко от бывшей квартиры Невского – на южной окраине Ленинграда, в деревне Пески, длинной полосой протянувшейся между лесом и полем, почти на границе Ленинграда и Петродворца. Его дом – окруженный молодыми березками двухэтажный финский сруб из цельных бревен, с широкой открытой верандой – напоминал декорацию из исторического фильма про размеренную жизнь чухонского богатея начала века. И только окружающий территорию трехметровый островерхий забор, с протянутой с внутренней стороны колючей проволокой, несколько портил впечатление и вызывал неприятные ассоциации с зоной.