Мы могли вырвать победу в этой игре. Счет был ничейным, 1:1, и мы забили на выезде, а соперник остался вдесятером. Еще каких-то 20 минут, и мы одной ногой в финале. Вместо этого мы проиграли со счетом 3:1, и никто не понимал, почему. В раздевалке стояла полная тишина, нарушаемая лишь снимаемыми бутсами. Первым заговорил Джимми.

– Что это за хрень сейчас произошла? – спросил он.

Никто ему не ответил, потому что каждый задавал этот же вопрос себе. Возможно, ответ имелся у Раньери, но он им не поделился. Позднее он признавался, что это были его худшие 45 минут во главе «Челси». Это было очевидно. Прозвище «Настройщик» закрепилось за ним давно, но эта последняя настройка была самой неудачной за весь мой период в клубе.

Этот матч стал самым причудливым в моей карьере еще и потому, что не так часто тренерам задают вопрос, намеренно ли они сломали игру команды в качестве мести за будущее увольнение. У меня нет разумных объяснений произошедшему, но я не могу представить, что все обстояло именно так. Двуличие и желание навредить команде совершенно не свойственны Клаудио. Клаудио – безупречно честный человек, который гордился своей работой – мысль о том, что он специально дестабилизировал ситуацию на поле, просто невероятна.

Ответный матч стал формальностью. Мне кажется, что мы так и не оправились от случившегося в первой игре. Несмотря на то что нам удалось забить два гола, пропустили мы тоже два, и «Монако» прошел в финал. Недели, остававшиеся до завершения сезона, прошли как в тумане. По завершении последнего матча на «Стэмфорд Бридж» Раньери провожали как героя, и хотя он сказал болельщикам, что надеется встретиться с ними вновь, он понимал, что в качестве тренера «Челси» сделать это ему не удастся. Было бы здорово, если бы он лично попрощался с игроками, но ему пришлось сделать это по телефону – сезон уже закончился, и большинство из нас уже были в распоряжении сборных, готовясь к Евро-2004.

Я очень благодарен Раньери за все, что он для меня сделал: за то, что поверил в меня, заплатив 11 миллионов фунтов; за то, что взял меня под крыло и сделал более сильным игроком; за то, что приблизил «Челси» к успеху, хотя и не смог насладиться им сам. Через несколько дней после завершения премьер-лиги я включил телевизор, чтобы посмотреть финал Лиги чемпионов. Мне было любопытно. Я уверен, что мы взяли бы трофей, если бы прошли «Монако», но манера, в которой «Порту» уничтожил нашего обидчика, очень меня впечатлила.

В конце камера показала захлебывающихся от восторга фанатов и уходящего с поля Жозе Моуринью, оставившего рукоплескания команде. Он только что взял главный приз в клубном футболе, но уже выглядел голодным до новых свершений.

Всю свою жизнь я видел сны о футболе. В детстве мне снилось, как я буду играть за «Вест Хэм» и забью победный мяч в финале Кубка Англии. Мне снились игры, в которых у меня будет получаться абсолютно все. Но некоторые мои игры были сущим кошмаром.

Футбол и сны тех, кто с ним связан, удивительно похожи. Любой игрок, тренер или фанат представляет, какой получится игра. Иногда удача улыбается нам, и мы можем прожить момент, о котором, казалось, могли только грезить.

Со мной это случилось 13 июня 2004 года. Если быть точным, это были последние минуты нашего стартового матча на Евро-2004, игравшегося в жаркий благоуханный вечер на лиссабонском «Эштадиу да Луш». Хотя этот момент длился всего несколько секунд, его образ навсегда отпечатался в моем сердце.

В игре была заминка – наверное, кто-то лежал на газоне, точно не помню. Зинедин Зидан что-то кричал по-французски у меня за спиной. Я не понимал ни слова, но слышал панику в его голосе, и именно тогда мое внимание привлекло огромное табло на величественной трибуне справа от меня. И вот оно: «Франция 0:1 Англия… Лэмпард 38» – мое имя в огнях. Да, черт возьми! Я позволил себе насладиться этой минутой, прежде чем матч продолжился, и мне пришлось работать над удержанием счета в моем кубковом дебюте за сборную. Несколько часов спустя я лежал в постели, пытаясь смириться с поражением.

Будто видеозапись пыток, я продолжал прокручивать в голове упущенные нами возможности убить интригу: пара полумоментов, в которые я мог сыграть получше, выход Руни один на один с Фабьеном Бартезом, промах Бекса с пенальти. Затем были гол Зидана со штрафного и пас Стиви Джи голкиперу, перехваченный откуда ни возьмись выскочившим Тьерри Анри, заработавшим пенальти, который и стоил нам поражения. Я перемотал пленку к 88-й минуте, к табло, на котором указывалось, что я забил победный гол против французов. В тот момент я был национальным героем. После того, что случилось дальше, никто и не вспомнит, что я забил. Я чувствовал отчаяние и злость за результат, смешанные с жалостью к себе за то, что я лишился славы. Вот тебе и грезы. Заснуть в ту ночь мне так и не удалось.

Впрочем, игра против Франции стала началом приключения, а не его концом. Недели, предшествовавшие Евро, выдались немного нервными, и прессу, да и болельщиков, особенно занимал один вопрос касаемо стартового состава – Лэмпард или Батт? Все остальное было понятно, игроки выбраны, имена нанесены на футболки. Общественное мнение не совпало с реальностью.

Однажды за несколько недель до первенства, пока вся страна обсуждала сильные и слабые стороны потенциальных игроков середины поля, Свен Йоран Эрикссон отвел меня в сторонку.

Он сказал: «Знаю, народ будет рассуждать, будешь ты выходить в стартовом составе в Португалии или нет, но я говорю тебе сейчас: ты будешь играть со Стивеном Джеррардом. Очень важно, чтобы ты был готов к этому». Еще до того, как до меня дошли его слова, я ответил: «Конечно, босс, без проблем». Эрикссон добавил: «Пусть говорят о том, что бы сделали они, но попрошу тебя пока держать этот разговор при себе».

С его стороны было очень мило сказать мне об этом. Он не был обязан, но я рад, что он так поступил. Я наконец-то нашел лекарство от тоски, в которую впал два года назад, когда он сообщил мне, что я не поеду на чемпионат мира. Вместе с воодушевлением я сочувствовал Батти, ведь он был признан одним из лучших игроков чемпионата мира 2002 года. Но с другой стороны, это было свидетельством того, какой путь я прошел за это время. Все прояснив, я мог спокойно готовиться к своему первому турниру со сборной Англии. Не то чтобы это было очень круто – ведь стартовый матч был против какой-то Франции. Я концентрировался на нем с того самого дня, когда завершился клубный сезон.

Некоторым другим игрокам удавалось расслабиться куда лучше, когда перед чемпионатом мы на неделю поехали на Сардинию. Там было здорово, и это был первый раз, когда мы с Элен проводили столько времени с другими парами. Но даже в самой расслабленной обстановке, например, когда мы ужинали с Дэвидом и Викторией Бэкхем, я чувствовал, что мыслями я уже в будущем. Может быть, потому, что я искренне не знал, чего ждать. Играть в Лиге чемпионов или выступать за сборную в квалификации – далеко не то же самое, что играть в финальной части международного турнира. Я убедился в этом, как только мы сошли с трапа в Лиссабоне. Нас встречала официальная делегация, одетая в национальные костюмы, а дети вокруг восторженно пели и приветствовали нас. Куда бы я ни посмотрел, везде была символика турнира, а люди были одеты в специальную униформу. Эти первые несколько минут казались немного нереальными, и мне хотелось себя ущипнуть. По дороге из аэропорта в отель нам махали прохожие в футболках, которые нескончаемым потоком сопровождали наш автобус. Попав в номер, я по инерции включил телевизор. Я нашел британский спортивный канал и увидел улицы городов, заполненные автомобилями с флажками, и дома, украшенные в красно-белые цвета. Тут-то до меня и дошло – вот каково нести на себе бремя надежд всего народа.