Он деловито взял эклер и практически целиком засунул его в рот, с вожделением посмотрел сначала на кокосовый бисквит, а затем на меня.

– Больно ты вертлявая, – сказал он, – я бы такой не доверял.

Дюймовочка кинула на него взгляд, переполненный обожания и уважения.

– Хотя... в этом есть своя прелесть, – добавил он, облизываясь.

Екатерина Петровна поджала губы.

– А я на вашем месте не ела бы столько сладкого, вы и так – весьма жирная персона, подойдите как-нибудь к зеркалу и полюбуйтесь на себя! – Я отобрала у него остатки эклера и шмякнула обратно на тарелку. – Лоснитесь уже от праздного образа жизни, – добавила я, глядя, как лицо Екатерины Петровны стало медленно вытягиваться.

«А что мне терять? Даже домик, и тот заколотили... да и не уволят меня уже, меня вон дальше ворот без охраны не выпускают... боятся, что я кого-нибудь убью, наверное».

– Ты что себе позволяешь, нахалка? – дожевывая эклер, изумленно спросил Евгений Романович.

– Я пекусь исключительно о вашем здоровье: вы знаете, сколько мужчин умирают в вашем возрасте от ожирения? Сердце, печень, почки, легкие... все это заплывает жиром и медленно гибнет, и вот наступает момент, когда вы пытаетесь глотнуть воздуха и не можете – жир сдавил горло, а все ваши органы удушены раз и навсегда.

Евгений Романович поперхнулся и закашлял. Это правильно, есть о чем задуматься.

– У вас какой рост? – сладким голоском поинтересовалась я.

– А что? – испуганно просипел Гоблин.

– Хочу представить: могли бы вы дать кому-нибудь по голове камнем? Вот, например, тому парню, что погиб в лесу, не успев сделать много добрых дел на этой земле.

Екатерина Петровна, понимая, что еще немного – и меня уже будет не остановить, сунула мне в руки ведро и скомандовала:

– Иди и протри двери, хоть что-то путное сделай.

– Не буду, – мотнула я головой, – так какой у вас рост, Евгений Романович?

Но тут послышались крики... и принадлежали они Галине Ивановне... Мы все выскочили в коридор. Зареванная женщина сбегала по лестнице, нервно размахивая руками.

– Ты не поймешь меня, ты меня никогда не понимал! – кричала она.

Воронцов молча стоял наверху и смотрел ей вслед. Быстро же Максим донес информацию.

– Я тебя не интересую вообще! У тебя есть только твоя работа! – продолжила Галина Ивановна. – И деньги, деньги, эти чертовы деньги!

Хлоп! Она вылетела на улицу, громыхнув дверью.

– Я бы на вашем месте, Евгений Романович, догнала возлюбленную, а то, кто знает, может, она вам денег больше не даст, – тихо сказала я. Не очень тихо, хотелось же, чтобы все услышали.

Противный Гоблин уже собрался было меня прибить, но вдруг до него дошло то, о чем я сказала. Помедлив пару секунд, он выбежал вслед за Галиной Ивановной. А никто и не сомневался в том, что любовь способна сдвинуть горы.

Я взяла тряпку, ведро и отправилась мыть двери. Мысли мои витали над охотничьим домиком, и мыслей этих было очень много. «Предположим, что Максим с Воронцовым не нашли бриллианты, а это, скорее всего, так и есть, иначе запирать домик не было бы никакого смысла... Они не разгадали загадку и решили ее временно замуровать. Но мне-то что делать? Осиков, наверное, с ума сойдет, когда узнает о случившемся... девчонки тоже не обрадуются... а ведь победа была так близко...

Не так уж мне и нужны эти бриллианты... но, с другой стороны, мы с девчонками сможем открыть собственное дело, они так хотят этого... да и все же, когда еще будет такой шанс?..»

– Аня, зайди ко мне, – раздался голос Воронцова.

Я распалась на миллионы частиц, превратилась в легкий воздух и теплым облаком влетела в его комнату. Усилием воли собрала себя обратно в нечто мыслящее и говорящее и села в кресло.

Максима не было – уже хорошо, за последнее время у меня создалось такое впечатление, что он присутствует везде. Виктор стоял напротив меня и размышлял. Интересно, о чем? Наверное, его думы приблизительно выглядели так: то ли посадить ее на колени и поговорить с ней, как с женщиной, с которой можно прожить долгую и счастливую жизнь и умереть в один день... то ли не обольщаться и не доверять. Он, похоже, выбрал второе.

– Ты где-то ходишь целый день... никак с тобой не поговорю.

– Я с Максимом прогуливалась, помогала следствию.

– Каким образом? – улыбнулся Виктор и сел за стол.

– Делилась информацией, ничего-то у него не получается без моего активного участия.

– Может, ты и мне захочешь что-нибудь рассказать? – каштановые глаза сверкнули.

«Вот оно, дурное влияние Максима, наслушался его, теперь мне опять целый час выкручиваться... а хочется-то заниматься совсем другим...» Я нейтрально пожала плечами.

– Ты ведь приехала сюда не случайно?..

– Не случайно.

– Ты скажешь мне, зачем?

– Нет.

– Почему?

– Потому что в данном случае мне лучше промолчать.

– Если бы я узнал правду, это бы меня расстроило?

Я медлила с ответом.

– Думаю, да, – ответила скрепя сердце.

Виктор встал и подошел к окну.

– Может быть, сейчас та минута, – сказал он, – когда нужно поверить друг другу.

«Вот сейчас я ему скажу, вот сейчас я ему все скажу...»

– Мне кажется, к тебе пришли гости, – вдруг произнес Воронцов.

Я подскочила к окну – около забора стояли Солька и Альжбетка, и у обеих был весьма воинственный настрой.

Альжбетка гневно постучала кулаком по воротам, Солька ритмично пинала их ногой.

До чего же я люблю своих девчонок! И преграды-то им – не преграды. Только вот что их принесло сюда?..

Воронцов открыл окно и громко спросил:

– Какими судьбами, девочки?

– Мы за Анькой пришли, отдавайте ее нам! – крикнула беременная учительница ботаники, помахивая в воздухе кулачком.

Вот это да!

– А вот не отдам, – ответил Воронцов и начал смеяться, – она мне самому нужна!

Сердце запрыгало от радости. Немного отодвинув любимого в сторону, я просунула голову в распахнутое окно.

– Что случилось?

– Анька, не волнуйся! – заорала Альжбетка, ввинчивая каблуки в землю. – Мы тебя отобьем у них! Мы так просто не уйдем!

– Я, пожалуй, спущусь, – сказала я Воронцову, направляясь к двери.

– Позови их в дом, – улыбнулся он, – мне кажется, я по ним соскучился.

Девчонки, увидев «узницу», возликовали. Солька повисла у меня на плече, а Альжбетка смахнула несуществующую слезу со щеки.