– Я приехал, чтобы просить вас стать моей женой! – выпалил он, наконец, и уставился в грустные глаза.

– Ваша политическая невеста вам отказала? – ровно уточнила девушка, – или вездесущий лорд Шератон счел союз с Гишпанией более выгодным?

– Иржина…

– Не стоит вспоминать наше давнее знакомство, – строго сказала Иржина, запрещая называть себя по имени.

– Донья Мондилье… принц горько усмехнулся, – я не знал о вашем гишпанском титуле. Я спешил в Мондан, с кольцом в кармане, потому что понял, что моя жизнь без вас пуста.

Взгляд Иржины снова поменялся, она выпрямилась еще сильнее, и мягко спросила:

– А что хорошего вы принесли в мою жизнь, Ваше Высочество?

И вот тут Ричард запнулся. Деньги? Они у примы королевского тетра и так были! Та сумма, которую лорд Шератон перевел Иржине в качестве аванса до сих пор лежит на ее Андаррском счету. Украшения? Она оставила их в особняке. Новый гардероб? Мелочи, так же оставленные в его доме. Ни статуса, ни уважения, ни ярких чувств он не сумел ей подарить, а теперь, наверное, поздно?

Осознав это, принц потупился, стиснул перчатки, и тут же расслабил руки:

– Я не принес в твою жизнь ничего хорошего, Иржина, но я могу принести в нее кое-что, от чего ты не сможешь отказаться…

– Что же это? – равнодушно спросила она. – У меня есть титул, земли, казна, уважение моих людей. Я даже могу организовать театр, и петь в нем для собственного удовольствия! – припечатала она, все еще скорбя о своей потере.

– Любовь, – выдохнул принц, – семью, детей!

Он заметил, как дрогнули ее ресницы, и понял, что попал в точку. Однако девушка не собиралась сдаваться так просто:

– Любовь? Вы уверены, что не путаете это слово с желаниями плоти? С капризом? Сейчас у меня гостят четыре благородных дона, и каждый из них будет счастлив, побывать в моей постели, или подарить мне детей!

– Никто из них не знает тебя так, как знаю я, – почти прошептал Ричард, все еще не осмеливаясь взять узкую ладонь в свои руки. – Я слышал твой смех и видел твои слезы, дарил поцелуи, и получал их в ответ. Я хочу не просто один раз задрать твои юбки, я хочу просыпаться с тобой каждое утро! Пить твою радость, и укрывать от бед!

– Благие намерения редко приводят к счастливому концу, – вскинула подбородок Иржина. – Разве вы променяете палубу своего корабля, на скучные поля и рощи? Разве сиятельный принц согласиться стать всего лишь мужем герцогини Мондилье?

– Уже согласился, – глухо ответил Ричард, и вынул свиток, полученный от Дома Карлоса. – Король Гишпании официально дал свое разрешение на наш брак, после того, как я подписал бумаги об отречении от титула принца Андарры, запрет на выезд из страны до рождения у герцогини Мондилье двух дочерей, и принятия фамилии супруги.

Иржина широко распахнула глаза, приняла свиток, пробежала глазами, выдохнула, и вдруг прищурилась:

– Насколько я знаю, ваш отец так же должен дать позволение на ваш брак.

– Его оставили сегодня, вместе с подарком по случаю помолвки, – ответил Ричард, вынимая второй свиток.

Приподняв брови, Иржина изучила второй документ и задумчиво посмотрела на принца:

– Вижу, вы подготовились, Ваше Высочество. Скажите мне, а как вы представляете нашу совместную жизнь, скажем через пять лет? Через десять? Без балов и морских пиратов, среди полей и мирных рощ?

Ричард задумался, и медленно подбирая слова ответил:

– Не думайте, что меня с пеленок держали на кораблях, Иржина, я получил широкое образование, и найду, чем себя занять в поместье. Балы меня не привлекают, от пиратов я буду рад отдохнуть, и очень надеюсь, что через пять лет у нас будет хотя бы один ребенок. Мы будем пить чай на веранде в жару, и гулять по саду во время прохлады. Я знаю отличного архитектора, он проектировал малый королевский театр, буду рад пригласить его в Гишпанию, чтобы он выстроил сцену специально для вас. Решительный и энергичный человек всегда найдет для себя занятие, можете во мне не сомневаться.

– Я должна подумать над вашим предложением, Ваше Высочество, – произнесла девушка вставая.

Принц сразу вскочил, не позволяя себе сидеть, когда дама стоит.

– Вы можете остаться в доме.

С этими словами Иржина ушла, оставив Ричарда одного. Он машинально опустился в кресло, чувствуя себя одновременно опустошенным и обнадеженным.

Позднее, когда солнце село, и долина наполнилась свежестью, его пригласили на ужин. Ожидаемо за столом были сестры, малютка Агнешка и… четыре благородных дона, весьма удивленных новым знакомством.

Ричард оценил круглый обеденный стол, удобные стулья и выбор блюд. Из-за жары летом в Гишпании редко готовили морепродукты или говядину, зато отлично запекали речную и озерную рыбу, тушили мелких птиц, а так же приготавливали множество освежающих десертов из фруктов и ягод.

За трапезой шел разговор о Коррэго. Доны делились воспоминаниями о поездке, рассказывали Агнешке о бое быков, соленом морском ветре и смешных перекрученных деревьях, растущих на голых скалах.

Услышав о море, Ричард чуть-чуть расслабился. Все же здесь есть соленая вода в достаточном количестве. После еды все перешли в гостиную. Мужчины воздали должное коньяку, дамы предпочли сангрию. Сестры достали из корзинок свое рукоделие, Иржина села за рояль и негромко запела спокойную длинную песню, давая всем гостям ощутить завершение длинного непростого дня.

Следующие дни Ричард посвятил ухаживанию. Нет Ухаживанию с большой буквы. Он не навязывался, не надоедал Иржине, но всегда был поблизости. Если она садилась за фортепьяно – он перелистывал для нее ноты, если гуляла в саду, он предлагал ей руку, если герцогиня ехала в долину, давать разрешение на строительство или наоборот, что-то запрещать, он сопровождал ее верхом и всячески поддерживал.

Принц ожидал схватки с остальными донами – не физической, моральной, но к его удивлению мужчины отступили. Недоумение развеял дон Амедео. Как-то вечером он выловил Ричарда на балконе, и закурив ароматную сигару сказал в темноту сада:

– Мы кружим вокруг доньи Иржины почти месяц, и не добились успеха. Поэтому уступили и наблюдаем. Стоит тебе ошибиться, и каждый из нас будет счастлив, отвести ее к алтарю.

– Ошибиться? – напрягся принц.

– Женщины в положении чувствительны, слезливы и переменчивы, – философски заметил дон, – меня устроит даже огорченная невеста, я умею утешать женщин!

Ричард его почти не слышал. Его будто обухом по голове ударили. «В положении». Он вдруг вспомнил, как бережно к Иржине относятся сестры, сообразил, что за неделю пребывания в ее доме ни разу не видел ее в седле, а главное – ужин был единственной общей трапезой. Его невестка завела такой же порядок у себя во дворце, когда носила наследника!