– Думаешь… – в ее голосе звучит апатия, – думаешь, мне было легко? Я здесь уже второй год и только сейчас сумела подняться над грязью, в которую меня окунула чья-то невидимая рука. Ты думаешь, я не хотела вернуться? Не искала пути? Эдик, его нет. Его просто нет. Это все – не иллюзия. Не дурной сон. Это реальность. Самая настоящая реальность, а сон – то, что было раньше. Тот удивительный, спокойный, благополучный мир, в котором мы не знали других потрясений, кроме семейных ссор и ожидаемой кончины пожилого родственника. Там было слишком хорошо, слишком уютно. В реальности так не бывает. Нам отсюда не убежать, можешь мне поверить.

Эд молча смотрит на Алину. Ее слова обескуражили его, сбили с толку.

– Послушай себя, что ты говоришь?.. – Он протягивает руки, касаясь ладонями ее плеч.

Алина вздрагивает, опускает голову, избегая смотреть ему в глаза. Сол глубоко вздыхает.

– Это бред, болезненный бред. Ты слишком долго провела в плену собственных иллюзий. Посмотри внимательнее. Все здесь – это тени, уродливые, выпуклые тени того, что существует в нашем мире. Чичестеры, Рассветные, Старая Пивоварня, мясник Уиншип… Неужели ты не помнишь? Это все – из книги! Герберт Осбери, «Банды Нью-Йорка». Дешевое бульварное чтиво, газетный нуар о старом Манхэттене, который ты подарила мне, когда последний раз ездила в Харьков. Король Чума – герой Эдгара По. Вспомни, мы даже ставили этот рассказик в Днепропетровске в театре у Аты! Аридон Рейг, вечно молодой гедонист, разве ты не узнаешь его имени? Дориан Грей, персонаж любимого тобой Уайлда, как живой. Я таким его себе и представлял. Хотя почему представлял – представляю! Ведь это все и сейчас существует только в наших головах…

– В двух одновременно? – интересуется Алина. – Или кто-то из нас – плод воображения другого? Кто же? Ты или я? Ты готов признать себя иллюзией или лучше поспорим, кто из нас настоящий? Нет, Эдик, нет. Все это я уже прошла, и прошла давно. Это – не фантазия. Я чувствую усталость, боль, голод и жажду. Время течет вокруг меня, минуты складываются в часы, часы – в дни. Это течение просто и понятно, как и должно быть. Во сне так не бывает. Возможно, наша прошлая жизнь также была реальной. Все то, что я только что сказала, легко применить и к ней. Может быть. Может, эти миры существуют одновременно, в одной и той же вселенной – или в разных, кто знает? Может быть, здешние события и люди отражаются в нашем мире, и наоборот. В любом случае, мой билет был в один конец. Я испробовала все варианты.

Сол молчит. Он мучительно ищет, что возразить, какие аргументы привести. Трудно спорить с очевидным.

– И что мы будем делать?

Алина смотрит на него. Сол боится увидеть в ее глазах отвращение, но там его нет. Там нет вообще ничего.

– А что мы должны делать? Если Лэбб и правда решил взяться за нас, то безопаснее, чем дома у Д, нам нигде не будет.

– Леклидж говорит, что у Д скоро будут проблемы.

Алина с сомнением качает головой. Слова Эдварда заронили в ней сомнение, и сейчас она ищет способ его развеять. Сол невольно улыбнулся – прошло два года, а повадки у жены остались прежними. Человек всегда остается человеком, в какой бы ситуации ни оказался.

– Я бы не стала верить доктору. Особенно когда речь идет о Д, – Алина улыбается. Она всегда так улыбается, когда хочет придать словам уверенности.

– Почему? – спрашивает Сол. – Я думал, они друзья.

– Друзья? – Алина фыркает, состроив на лице выражение из разряда «Ну да, конечно!». – Дай им волю, зубами вцепились бы друг другу в глотки. Насколько я понимаю, соперничают они очень давно, но около года назад соперничество стало открытой враждой. Д пытался подставить Леклиджа, а доктор выкрутился, да еще и украл у лорда-хранителя какую-то ценность. Не просто украл, а еще и отдал Лэббу. С того времени этот замечательный треугольник: епископ, министр и колдун – танцует танго, главная цель в котором – заставить партнера споткнуться.

– Это прекрасно, но что будем делать мы? Лэклидж вытащил меня прямо из пыточной, где весьма убедительный джентльмен задавал мне всякие вопросы. В том числе и о тебе. И местами сам знал больше, чем я.

Сол замолкает, пристально глядя на жену. Та выдерживает взгляд, но в глубине ее глаз проступают растерянность, неуверенность.

– Ты колдунья? На это намекал инквизитор и прямо говорил Леклидж. Может, объяснишь?

– Попробую…

* * *

– Я бы советовал вам помолчать, доктор! – Голос, сильный, но неприятно высокий, болезненно отдается в ушах.

Сол удивленно трясет головой. Зрение проясняется. Он сидит в кресле, обтянутом мягким вельветом. В двух шагах стоит Алина, гордо вскинув голову и демонстративно игнорируя двоих мужчин, спорящих на грани драки. Комната – не та, где они только что были. Это просторная зала с высокими стрельчатыми окнами, сводчатым потолком и огромным камином. В камине жарко пылает огонь, окна прикрыты тяжелыми портьерами с золотыми кистями, стены поблескивают шелковыми шпалерами, резная мебель украшена начищенной медью, у дальней стены застыл вороненый готический доспех, сложивший перчатки на крестовине внушительного двуручника.

– Что происходит? – хмурясь, бормочет Сол. На него не обращают никакого внимания.

– Мисс Чайльд не может уйти! – Один из мужчин, в сером с серебряной нитью камзоле, пальцем в белой шелковой перчатке тычет в грудь собеседнику. – Больше того! Она не желает уходить! Не так ли, дорогая?

Алина, которой адресовано последнее предложение, не отвечает. Только сейчас Сол замечает, что лицо говорившего скрыто полумаской. В сумраке помещения на ней играют блики, отражая причудливый танец огня в камине. Иных источников света в зале нет. Подбородок лорда-хранителя такой гладкий и тонкий, что скорее подошел бы женщине, шею скрывает пышный галстук с брошью. В серебро оправы вставлен крупный изумруд. Второй мужчина – доктор Леклидж. Странно видеть его таким – разозленным, несдержанным.

– Теперь тебе одна дорога, и она ведет вниз, на дно. У тебя был шанс достигнуть вершины. Ты использовал его, как мог. Но теперь все кончено!

– Что кончено?! Кто остановит меня? Лэбб? Ты сам не веришь в это, старик!

– Хочешь проверить, чего стоит королевская любовь? – В голосе Леклиджа слышится насмешка.

Д запинается, хватает ртом воздух.

– Лэбб… не станет порочить…

– Лэбб не станет. Но и король не остановит его, если у черных мундиров будет достаточно доказательств твоей причастности к Арканам. И стоит ли объяснять, что эта женщина – доказательство лучшее и неоспоримое?!

Д вдруг выбрасывает руку и с силой толкает Леклиджа ладонью в грудь. Леклидж, не удержавшись, падает, неуклюже сев на паркет. Алина вскрикивает, на лице Д появляется торжествующая гримаса. Небрежным жестом он поправляет кружевной манжет.

– Прочь, старая ворона! Ни один черный мундир не переступит порога этого дома!

Леклидж смотрит на Д снизу вверх. Глаза его, кажется, чернеют – исчезает радужка, затем белок. Возможно, это просто игра теней.