— Только не уверяйте, что способны выстрелить в меня.

— Могу вас арестовать, — ответил он. Губы его дрожали, а разум был в смятении, — Метчики указали на ваше присутствие в Историческом квартале. Возвращайтесь туда и больше здесь не показывайтесь. Иначе мне придется сдать вас милиции.

— Понесете меня до карниза? Хватит бредить, Мартино. Фулд устроил вам ловушку. Надо уходить отсюда.

Она опустилась на колени и стала рыться в сумке.

— Не двигайтесь! — выкрикнул он на грани истерики.

На этот раз Роберта приняла угрозу всерьез.

— Я принесла вам корсет «Электрум», — тихо сказала она. — Мне его доставили сегодня утром. Он должен вам подойти.

— Корсет? А что, собственно говоря, вы здесь делаете?

— Пришла спасти вам жизнь, юный дурачок.

Мартино заколебался.

— Даю вам шанс уйти, — повторил он.

Колдунья потеряла терпение.

— Вас сюда отправил Фулд, чтобы встретить так называемого стукача?

— Вы… хотите сказать, что это вы?

— Не я, а Туманный Барон.

— Туманный Барон работает стукачом на Министерство безопасности?

Роберта ощутила облегчение, видя, что, несмотря на явный конформизм, Мартино все еще оставался порядочным человеком. Вытащила корсет и бросила ему.

— Надевайте. Вашему начальнику нужна еще одна жертва. Это вы. Скорее всего Барон слушает наш интересный разговор и…

Церковный орган издал жалобную ноту и затих.

— … вскоре даст знать о себе, — закончила она, вглядываясь в темноту.

И в это мгновение взвыл ветер.

Грегуар Роземонд без труда добрался до машин Переписи. Обычно находившиеся под строгим наблюдением программы выполнялись автоматически. В залах не было ни души.

Манометры отстойных чанов указывали, что вскоре родится новое поколение метчиков. Роземонд забрался на мостик, проходивший над производственным конвейером, когда чаны начинали вскипать. Чистые метчики устремились к статистику, чтобы пройти тест Знания.

Роземонд обогнал их. После захода в таверну «Две саламандры» он придумал способ, как заблокировать машины. Опустился на колени и взялся за маховичок, встроенный в трубу, которая соединяла статистика с моечными машинами перед фильтрами. Повернул его на несколько оборотов.

Завыли сирены, замигали красные лампы. Роземонд продолжал вращать штурвал, ощущая невероятную радость. Величественные декорации напоминали геенну огненную. Маховичок застрял. В трубе открылся лючок.

Он извлек носовой платок с прахом майора Грубера, взял за узел, поднес к отверстию и ментальным приказом развязал его.

— Ваша очередь, майор, — сказал он.

Облачко серой пыли исчезло в трубе. Роземонд закрыл лючок, спустился с мостика и побежал к выходу. Метчики за его спиной ринулись к моечным машинам, но наткнулись на засоренные фильтры. Послышался приглушенный взрыв, зловещий скрежет. Статистик распался надвое — по стенам ударили молнии. Конвейер скорчился, как раскаленный паук. Потом с невероятным грохотом взорвался.

Он родился, чтобы служить. Чтобы служить людям и их идее справедливости.

Он сжигал, распинал, топил, расчленял, нанизывал и скармливал насекомым сложные существа. Столь же сложные, как и он. Люди всего лишь соединение разных существований, слоеный торт из разных поколений, соединенных тоненькой ниточкой крови, которая именуется мозаичным сознанием. И дело его не было завершено. По улицам Базеля ходило множество преступников. Но он подошел к концу отпущенного ему срока. Тот, кого называли Туманным Бароном, был в нескольких шагах от естественного конца.

Как и предшествовавшие ему братья, он позволил ветру унести себя в квартал Малой Праги, прекрасно сочетавшийся с идеей смерти. Нашел убежище в этом странном здании. Обосновавшись на колокольне, он ждал, разглядывая свои руки. Смерть начиналась с конечностей. А потом добиралась до желудочков его углеродного сердца.

Барон смирился, но знал, что творится в городе. Атмосфера была насыщена электрическими сигналами тревоги. Опасность. Нашествие. Нападение. Пираты. Зеленые облака затягивали муниципальный Катафалк, Дворец правосудия, центральную площадь, квартал Состоятельных, плавучий рынок… Загрязнение, Терроризм. Диверсии. Жертв не было, но милиция не знала, куда направлять силы.

Барон не шелохнулся. Он устал. Его работа завершена. Очередь других…

Самые тревожные новости доносились из коммунального здания. Он едва не отправился туда. Поколение новых метчиков было уничтожено. Дочери и сыновья, пронзенные острием шпаги. Зарезанные дети. Гекатомба. Конец мира. Месть.

Барон не пошевелился. Он устал. Его работа завершена.

Но смерть не спешила. Он решил совершить последний обход святилища и наткнулся на двух приговоренных к смерти, словно они специально явились для встречи с ним.

Женщина была той самой, которая лишила его сознания в аптеке. Мужчину он знал — бесталанный предсказатель, избежавший костра. Барон выполнял две миссии — наказание и защита. Он никогда не чувствовал столь полного согласия с собой, когда в мусоросжигателе одной рукой карал преступника, а другой защищал невиновного.

Но этот невиновный оказался не таким уж невиновным. В его крови присутствовала метка. Его характеристика позволила Барону узнать о его преступлении. И он был свободен в своих действиях, чтобы покончить с этим делом без всякого отлагательства.

Роберта Моргенстерн хотела его перехватить. Барон уклонился от укуса электрического разряда. Она вновь перешла в атаку. Ударом ноги он отбросил ее в неф.

Мужчина держал оружие. И выстрелил. Шесть раз, пока Барон без спешки изучал Мартино, чтобы понять, какое преступление тот совершил. Великим делом основателя была библиотека, самая лучшая в свое время, составление которой ему поручили властители Александрии. Его заперли в потайной комнате здания, чтобы секрет строительства умер вместе с ним. Он провинился в том, что создал шедевр.

В глазах Барона он совместился с далеким предком. Тот сидел в темнице, выкрикивая проклятия врагам на давно забытом языке. Мужчина умер, не расплатившись с долгами. Метка передавалась из поколения в поколение. Кто-то должен был ответить за его проступок.

Моргенстерн контратаковала. Барон уже успел забыть о ней. Электрический укус был ужасен. Он ощутил, как распадается, рассыпается, словно попал в сердце информационной бури, родившей его. Моргенстерн и Мартино бежали к выходу. Несмотря на боль, он собрал последние силы и в два прыжка перегородил им путь.

Он схватил мужчину двумя, четырьмя, шестью руками. У него уже не было времени казнить его, как того требовал закон. Он решил прислушаться к инстинкту и отбросить историческую истину — Барон принял свой истинный облик.