— «Звякать» и «бряцать»? — подхватила Тиффани, не удержавшись.

— Да, точно, и я помню, как ты говорила, будто «будни» — это звук, который издаёт скука, потому что звучит слово так, словно усталая муха с гудением бьётся в закрытое окно старой мансарды раскалённо-жарким летним днём. А я ещё подумал: ничего не понимаю! Для меня это всё бессмыслица, но я знаю, ты — умница, ты видишь смысл. Наверное, для этого голова должна быть особым образом устроена. Нужен особый склад ума. А у меня голова не такая.

— А как звучит доброта? — спросила Тиффани.

— Я знаю, что такое доброта, но даже вообразить не могу, чтобы она издавала какой-то звук. Ну вот, опять ты за своё! Ну не приспособлена моя голова к миру, где доброта звучит как-то по-особенному. В моём мире дважды два — четыре. Твой мир наверняка ужасно интересный, и я тебе чертовски завидую. Но мне кажется, Летицию я понимаю. Летиция проста, если ты понимаешь, о чём я.

«Девушка, которая однажды между делом, походя, экзорцировала из уборной шумное привидение, — это она-то проста? — подумала Тиффани. — Ну, удачи вам, сэр». Но вслух она не возразила, а, напротив, согласилась:

— Мне кажется, Роланд, вы замечательно друг другу подходите.

К её изумлению, Роланд облегчённо выдохнул и снова вернулся за рабочий стол: так солдат прячется за зубчатой стеной.

— Нынче днём прибудут гости из самых отдалённых краёв: приедут они на похороны, но кое-кто останется и на свадьбу. По счастливому стечению обстоятельств, — это опять рукоять от метлы выглянула, — тут будет проездом пастор Яйц: он любезно согласился сказать несколько добрых слов над телом моего отца, и он же останется у нас в гостях, чтобы совершить свадебный обряд. Он — приверженец некоей современной омнианской секты. Моя будущая тёща одобряет омнианство, но, к сожалению, не эту конкретную секту, так что у нас тут ощущается некоторая натянутость. — Роланд закатил глаза. — Кроме того, я так понимаю, он только-только из города, а тут, как ты сама знаешь, городских проповедников не слишком жалуют[31].

Я сочту это за большое одолжение, Тиффани, если в эти непростые дни ты поможешь предотвратить разные трудности и трения, особенно оккультной природы. Ну, пожалуйста! Хватит с нас сплетен и слухов.

Тиффани, всё ещё красная после своих странных слов, кивнула и с трудом выдавила:

— Послушай, насчёт того, что я только что сказала, я не…

Роланд предостерегающе поднял руку:

— Сейчас непростое время для всех нас: мы все растеряны и сбиты с толку. Времена свадеб и время похорон здорово изматывают нервы всем, кроме как в случае похорон герою дня, если можно так выразиться, — произнёс он. — Неудивительно, что с ними связано столько суеверий. Давай же просто сохранять спокойствие и соблюдать осторожность. Мне очень приятно, что Летиция к тебе привязалась. Думаю, у неё не так уж много подруг. А теперь прошу меня извинить, у меня ещё очень много дел.

Тиффани вышла за дверь: собственный голос эхом гремел в её голове. Что она такое ляпнула насчёт их с Роландом свадьбы? Да, она всегда думала, что они поженятся. Ну хорошо, она думала, что они поженятся, когда была немного моложе, но ведь это в прошлом, так? Да, безусловно! И внезапно брякнуть такую несусветную, сентиментальную глупость — до чего стыдно-то!

Так, а куда теперь? Что ж, хлопот, как всегда, невпроворот. Нуждающимся конца-края нет. Тиффани уже дошла до середины зала, когда её догнала одна из горничных и нервно сообщила, что госпожа Летиция просит зайти к ней.

Девушка сидела на постели, комкая в руках платок — на сей раз чистый, с удовольствием отметила про себя Тиффани, — и вид у неё был озабоченный. Ну то есть более озабоченный, чем всегда: обычно она изрядно смахивала на хомячка, у которого внезапно остановилось беговое колесо.

— Спасибо большое, что зашла, Тиффани, ты такая добрая. Можно поговорить с тобой наедине? — Тиффани оглянулась: в комнате никого, кроме них, не было. — Конфиденциально, — пояснила Летиция и снова затеребила платочек.

«Подруг-ровесниц у неё мало, — думала про себя Тиффани. — Держу пари, с деревенскими детьми ей играть не позволяли. Почти нигде не бывает. Через несколько дней — свадьба. Ой, мамочки! Догадаться, о чём пойдёт речь, несложно. Хромая черепаха и та поспешила бы с выводами. А взять Роланда. Бедняга побывал в плену у Королевы эльфов и прожил в её пакостной стране целую вечность, не делаясь старше. Его тиранили тётки, он весь извёлся от беспокойства о старом и больном отце, и он привык вести себя так, будто на самом деле он двадцатью годами старше. Ой, мамочки».

— Чем я могу помочь? — бодро спросила она.

Летиция откашлялась.

— После свадьбы у нас будет медовый месяц, — промолвила она, трогательно зарумянившись. — А что в точности при этом происходит? — Последние несколько слов она пробормотала едва разборчиво.

— А у тебя разве… тётушек нет? — спросила Тиффани. Обычно в таких случаях на помощь приходят тётушки. Летиция покачала головой. — Ас матерью ты не пыталась разговаривать? — подступила Тиффани с другого конца, и Летиция покраснела, как варёный омар.

— А ты бы стала говорить о таких вещах с моей матерью?

— Понимаю. Ну, если не вдаваться в тонкости, и я не то чтобы специалист в таких вещах… — На самом-то деле специалистом она как раз была[32]. Ведьма не может не быть специалистом в том, что касается появления людей на свет; к двенадцати годам старшие ведьмы доверили ей самостоятельно принимать роды. Кроме того, она ещё совсем маленькой помогала при окоте овец. В таких делах сама природа подскажет, как говаривала нянюшка Ягг, хотя природа не настолько разговорчива, как можно ожидать. Тиффани вспомнила господина и госпожу Короб: у этих почтенных людей народилось три ребёнка подряд, прежде чем они сообразили, что тому причиной. После того Тиффани всегда находила время потолковать по душам с девушками определённого возраста — просто на всякий случай.

Летиция слушала так внимательно, словно собиралась подробно законспектировать лекцию и, возможно, подготовиться к пятничному зачёту. Вопросов она не задавала, и лишь когда Тиффани дошла до середины, девушка уточнила: