Если говорить строго — он вообще ничего из себя не представляет. И суется туда, куда не решаются сунуться лучшие местные чародеи. Стиснув зубы, юноша шагнул вперед, отдернул голову от полосы пыли, попытавшейся погладить его по голове. У него было смутное ощущение, будто кто-то ждет от него начала разговора.

— Слушай, ну зачем тебе Ильда, в самом деле! — произнес он. Тишина была глухой, неприятной. Через мгновение перед ним сконденсировалась из пыли человеческая фигура. Прошло несколько мгновений — и у фигуры проявились черты лица. Улыбка, появившаяся на этом лице, напоминала улыбки на лице, обезображенном глубокими шрамами — кривая, натужная.

— Надеялся, что ты все-таки появишься здесь один.

— Так ты этого добивался? Чтоб я пришел один?

— Тебя прислал Саудив?

— Кто это такой?

— Значит, не он…

— Слушай, зачем тебе Ильдиста? Ну, эта девушка, которая здесь находится? Почему ты вообще позволил ее сюда привести?

— А ты так уверен, что девушка здесь? И при этом не знаешь Саудива?

— Я же чувствую, что она тут. Я вижу след.

— А, так ты из Видящих… Это хорошо.

— Так почему ты позволил привести сюда девочку?

Фигура снова изобразила что-то напоминающее улыбку.

— Тебя интересуют подробности сделки?

— Так это была сделка…

— Да. И я полагал, что ты как раз и есть та плата, которую мне предложили за то, чтоб девочка поспала здесь годик-полтора.

— Я?! Нет уж! Я тебе никакая не плата!

— Понимаю, что так… Раз ты не знаешь Саудива.

— Но зачем тебе нужен кто-то вроде меня в качестве платы?

— А ты полагаешь, это просто — существовать в подобном полуэнергетическом состоянии на протяжении нескольких сотен лет? Только человек способен взглянуть в вечность безбоязненно, если он не лишен души. Существа, подобные мне, ощущают перед вечностью страх и слабость.

— Но ты ведь тоже человек! В прошлом… Послушай, человека ведь делает не наличие тела или его отсутствие. Его делает сильная и свободная душа, — Илья торопливо соображал, чтоб такое еще сказать. Происходящее здорово напоминало какой-то давно прочитанный фэнтезюшный роман, и это — странное дело — успокаивало юношу. Так ситуация становилась проще и на первый взгляд вполне разрешимой. В том романе, кажется, герой убеждал духа, что тот может стать человеком, если будет вести себя по-человечески, и когда тот поверил, ситуация благополучно разрешилась.

Видимо, тут следовало поступить аналогичным образом. — Ты столько времени уже не под контролем того, кто сделал из тебя ядро замковой системы… Неужели ты не способен обратно стать человеком? Если захочешь этого.

— А зачем?

— Ну, например, чтоб не бояться вечности, — петербуржец растерялся По логике, существо не должно было задаваться подобным вопросом, оно должно было радостно согласиться. Что-то пошло не так…

— Я не боюсь ее. Она меня иссушает. Приток сил со стороны вполне решит мою проблему.

— Но так ты получаешься зависим неизвестно от чего…

— Известно от чего. От человеческого любопытства. Но люди никогда не перестанут любопытствовать. И сюда всегда кто-нибудь будет влезать А дальше — вопрос техники, — то, что когда-то было человеком, а теперь представляло собой разумную и до определенной степени одушевленную часть магической программы, помолчало, потом снова заговорило. — Ты почему-то хочешь разбудить во мне прошлого меня. Зачем? Думаешь, я был добрым и великодушным человеком?

— Э-э… — Илья растерялся. А когда он терялся, то начинал нести первое, что пришло ему в голову. — Ну, думаю, да. Почему же нет? По логике говоря, ведь обычно плохие побеждают хороших, чтоб потом превратить их в подвластных себе магов… Как они там называются… Фактотумы, что ли?.

— Не всегда. Иногда, как ты выражаешься, плохих таким образом наказывают хорошие.

— Ну-у… А расскажи мне, каким ты был?

— Тебе это не интересно.

— Нет! Мне очень интересно!

— Но мне — нет. Нисколько, — фигура разглядывала юношу — он это чувствовал. — Забавно. Впервые встречаю подобное сочетание способностей… Нет, не впервые. Во второй или в третий раз.

— А до меня — у кого ты их видел?

— У правителя и у человека, который сделал меня таким, какой я есть.

— Э-э… Ну, так, может, раз так, то пропустишь меня?

— С какой стати?

— Потому что у меня такие же способности, как у твоего создателя. У твоего бывшего хозяина.

— И что?

— Ну, мы можем оказаться родственниками.

— И что? Мало ли кто чей родственник.

— Ты непрошибаем… Но мне надо пройти! Мне нужна эта девушка!

— Мне она не нужна, но я тебе ее не отдам.

— Почему?

— Не хочу.

— Блин! Ну, может, тебе что-нибудь еще нужно?! В обмен на нее?

Мысль, которую ощутил Илья, была задумчивой.

— Пожалуй. Готов обменять ее на твою жизнь.

— Э-э… Это как-то… Не очень, я бы сказал. Другие варианты есть?

— Твоя душа.

— Зачем тебе моя душа?

— В общем-то, затем же, зачем и жизнь. Пригодится.

— Нет. Душу я тоже не отдам. А такой вариант тебе как — я обучусь, закончу институт и верну тебя вновь в человеческое состояние А? Как тебе?

Недолгое молчание в ответ.

— Мне это не нужно.

— Почему? — поразился Илья. — Неужели ты не хочешь обратно стать человеком?

— Не хочу. Зачем? Мне в этом положении вполне комфортно. К тому же, человек не может быть бессмертным. Я же в своем положении бессмертен в большей степени.

— Хренассе! Это ты вот такое положение считаешь удачным?

— Меня устраивает.

— Господи! — юноша в растерянности сжал виски пальцами. — Ну, послушай, так же нельзя!. Мне нужна Ильда, я за ней пришел. И без нее не уйду.

— Попробуй, если хочешь, — рассмеялось существо. И даже слегка посторонилось.

Это не имело значения, потому что все здесь — от воздуха до камней под ногами — было ему подвластно «Он ведь может, пожалуй, даже лишить меня воздуха. Может? Он все может» Теперь надо было сосредоточиться и попытаться увидеть магическую систему этого места в виде, к примеру, конструктора, части которого можно переставить и сделать проход там, где сейчас его нет. У него возникло ощущение, будто схема пребывает в столь зыбком равновесном состоянии, что стоит лишь подтолкнуть ее.

А может быть, он выдавал желаемое за действительное. Но не отступать же было, в самом деле…