Как-то это всё… неприятно что ли. Чувствую себя какой-то жалкой в этот момент. Склочная сплетница. Вот ты кто, Инна.

– Ты знаешь, а я не удивлена, что Глеб тебе не рассказал, – женщина устало выдыхает и, встав из-за стола начинает собирать с него грязную посуду. – Ты только не обижайся на него. Просто для него это до сих пор остаётся болезненной темой.

Чувствую, как кожу на руках начинает покалывать от пробежавшего по ней холодка. Судя по выражению лица мамы Воронцова, это был не просто рядовой неудавшийся брак о котором потом можно забыть, как о неприятном моменте в жизни. Хотя, когда босс говорил мне о бывшей жене, то голос его был абсолютно безразличным.

От желания узнать подробности у меня буквально кожа зудит, но я не решаюсь спрашивать. Воронцов – отец моих детей, но я ведь в действительности никто ему. Имею ли я право знать детали его личной жизни? Наверно, всё же нет. Тем более раз он сам не захотел мне о них рассказывать…

Встав вслед за хозяйкой дома, начинаю помогать ей убирать со стола.

– Да ты сиди, я сама справлюсь.

– Нет-нет, я помогу, мне не сложно. Да и размяться хочется, а то спина затекла долго сидеть.

Загружаю грязные тарелки в посудомойку и невольно бросаю взгляд в окно. Оно как раз выходит на крыльцо, где сейчас стоит Воронцов со своим братом.

На какой-то момент я зависаю, рассматривая его профиль. Хмурый, как и всегда. Смотрит не на Стаса, а куда-то в сторону, параллельно выпуская изо рта густой сигаретный дым.

Интересно, о чём он сейчас думает? Почему-то вдруг возникает непреодолимое желание залезть этому мужчине в голову, чтобы хоть немножко лучше начать его понимать.

– Наверно, Глеб очень сильно любил свою жену? – спрашиваю, не отрывая взгляд от окна.

Чёрт, и кто меня за язык тянет? Не надо было мне спрашивать. Это не моё дело. И вообще никоим образом меня не касается.

– Любил? – на мгновение мне кажется, что Ольга Андреевна задумывается. – Ты знаешь, сложно сказать. Я думаю, что скорее Глеб удовлетворил таким образом своё желание иметь полноценную семью. Они с Кариной познакомились ещё в университете. На последнем курсе она забеременела и Глеб не раздумывая на ней женился. Потом правда что-то вроде как случилось. Через две недели после свадьбы Карина сказала, что у неё был выкидыш. Для Глеба это было настоящим ударом. Хоть он и не показывал внешне, но я же его мать. Я очень хорошо знаю своего сына. Через несколько лет Глеб снова завёл разговор о детях, но Карина сказала, что рожать сама категорически не хочет. И тогда Глебу пришла в голову эта идея с Эко. Только вот осуществить её они так и не смогли.

– А… почему? – выдыхаю, чувствуя, как снова начинают леденеть руки.

Ольга Андреевна на мгновение замирает и внимательно смотрит на меня. Словно раздумывает, стоит ли отвечать на вопрос. У меня в этот момент сердце грохочет так, что кажется сейчас из грудной клетки выпрыгнет. Не знаю почему, но мне важно знать ответ. Важно знать, что именно произошло у Воронцова с его женой.

А вдруг… вдруг он поднимал на неё руку? Или как-то иначе над ней издевался? У мужчины для этого может быть множество способов, уж мне ли не знать…

Боже, я настолько запуталась, что даже не могу понять, может ли это быть правдой или моё предположение полный бред.

– Оказалось, что она давно изменяла Глебу, – наконец женщина отвечает повергая меня своими словами в полный шок.

– Изменяла? – повторяю растерянно.

Почему-то я всё что угодно ожидала услышать, но только не это…

– Да, Инна, вот так банально и прозаично. И знаешь с кем?

– С кем? – сглатываю, ощущая необъяснимое волнение. Кажется, что мышцы в моём теле напряжены сейчас настолько, что даже больно становится.

– С клиентом Глеба, – Ольга Андреевна горько ухмыляется и захлопывает дверцу посудомоечной машины.

– Как это… с клиентом? – непонимающе смотрю на женщину.

– Вот так. Был у них там один. Крупный ресторатор. Заказал оформление своей сети в Питере. Вот с ним-то Карина и закрутила.

– Глеб… – хочется сказать Викторович, но я вовремя себя торможу. – Глеб их что, застукал, да?

– Нет, – качает головой. – Карина сама ему об этом рассказала. Пришла и сказала, что беременна от этого мужчины, что разводится с Глебом и выходит замуж за любовника.

Ничего себе. Меня эта новость настолько повергает в шок, что я даже не знаю, что на это ответить. То есть получается, что Воронцову эта женщина, его бывшая жена, сказала, что не хочет сама беременеть и рожать, а от любовника родить решилась?

Представляю, какой это был для него удар… Особенно, если учесть, что он оказывается так сильно хотел иметь детей.

– А… когда это было? – спрашиваю осторожно. Потому что всё ещё не уверена, что имею право задавать вопросы.

– Да полгода где-то уже прошло.

– То есть получается у неё уже скоро родится ребёнок?

– Нет, Инна, не родится, – Ольга Андреевна качает головой. – Как бы нелепо это ни звучало, но спустя несколько недель после новой свадьбы у Карины якобы снова случился выкидыш.

Мы обе замолкаем. Уверена, каждая из нас при этом думает об одном и том же.

Не было никакой беременности. Эта Карина просто придумала предлог, чтобы женить на себе вначале Воронцова, а потом и того, второго мужчину. Справку ведь можно подделать, если есть деньги и связи…

Снова поворачиваюсь к окну. Задумчиво скольжу взглядом по лицу босса. Он уже докурил. Убрал руки в карманы брюк и о чем-то разговаривает с братом, как всегда хмуря брови от чего у него на лбу образуется уже знакомая мне складка.

Странная штука жизнь. Я работаю в фирме Глеба Викторовича уже полгода. А последние несколько недель мы и вовсе почти всё время проводим вместе. Мне казалось, я знаю о нём достаточно, чтобы понимать, что этот человек из себя представляет.

А после рассказа Ольги Андреевны я чувствую себя так, будто у меня на глазах всё это время была плотная повязка. У меня ещё не получилось её снять. Но слегка приподнять – да. И теперь я определённо вижу чуточку лучше.

Теперь-то понятно,