В четыре часа дня из подъезда вышел Тимур. Достав из кармана сигареты и закурив, он с беспечным выражением лица двинулся по тротуару, держа курс на расположенный неподалеку сквер. «Таксист» направился следом за ним. Тронулся с места и «Опель Кадет». Все эти действия вызвали у Елизарова еще одну кривую усмешку.

Ромащенко, а следом за ним и «таксист» скрылись в сквере. «Опель» неторопливо покатил по дороге. Елизаров не двигался с места.

Двумя-тремя минутами позже у входа в сквер появилась и кряжистая фигура Перегудова. Сыщик был в светлом пальто и косил под эдакого лондонского денди, вышедшего на послеобеденный променад. Он тоже зашел в сквер. Елизаров едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Выйдя из-за дерева, он двинулся к подъезду. На ходу достал из кармана спичечный коробок и раскрыл его. В ладонь упал миниатюрный чип, который Владиславу по дружбе на пару дней одолжил Андреев. Конечно, Игоря пришлось поуговаривать и в свое оправдание придумать не слишком убедительную историю, но старый однокашник все-таки согласился помочь. Хотя и отнесся к просьбе Елизарова с подозрением. Но это уже мелочи…

Владислав сел на скамеечку вполоборота к подъезду и раскрыл газету. Краем глаза он следил при этом и за входом в сквер. Появление самого Тимура и его «хвоста» сейчас никак не входило в планы Елизарова. Но что-то подсказывало ему, что гулянием в сквере Тимур не ограничится. Оперативники погонят его потом в город и будут пытаться вычислить Елизарова там.

Галина Ромащенко появилась в начале шестого. Владислав заметил ее еще издали, когда девушка вышла из автобуса. Сложив газету, он поднялся со скамейки и принялся беспокойно похлопывать себя по карманам плаща. Заветный чип был надежно зажат между средним и указательным пальцами правой руки.

Галина подошла к подъезду.

— Девушка, извините, — Елизаров словно только сейчас заметил ее. — У вас телефона с собой нет? Очень срочное дело, а я, как назло, забыл свой в другой куртке. Прямо напасть какая-то, — он виновато улыбнулся. — Можно позвонить? Я заплачу.

— Да звоните, конечно, — Галина извлекла из сумочки свой аппарат и протянула его Елизарову. — О чем речь? И не нужно мне ничего платить. Вы же недолго?

— Буквально две минуты.

— Так звоните.

Елизаров взял телефон и набрал на нем первые пришедшие ему в голову семь цифр. Галина подняла голову, глядя на балконы. Воспользовавшись этим, Владислав быстро отсоединил батарею, прикрепил чип к сим-карте и тут же поставил батарею на прежнее место.

— Спасибо большое, — он с улыбкой вернул девушке ее телефон.

— Ну, как ты? — Елизаров присел на кровать рядом с дочерью. — Я совсем не видел тебя в последние дни. Ты от меня прячешься?

Валентина оторвала взгляд от абстрактной точки на потолке и посмотрела на отца. Владислав невольно отметил, как изменились ее глаза. В них появилось совсем новое, не свойственное Валентине прежде выражение. Словно за эти несколько дней она повзрослела. В уголках губ появились едва заметные складки.

— Нет, я не прячусь. Просто хотела побыть одна. Ты не подашь мне таблетку?

Елизаров поднялся с кровати и прошел к столу. Рядом с монитором лежала вскрытая упаковка феназепама. Владислав автоматически отметил, что в ней не хватает двух таблеток.

— Что это за лекарство? — спросил он.

— Успокоительное.

— Сильное?

— Нет, не очень. Но мне от него становится легче. Честное слово…

— Валя, я не хочу, чтобы ты увлекалась таблетками, — Елизаров все-таки передал ей упаковку, но при этом взгляд его был полон неодобрения. — Ни к чему хорошему это не приведет. Я ведь тебе уже говорил, что ты сильная и вполне можешь справиться с ситуацией сама. Без всяких медикаментов.

— Да, я знаю, — Валентина взяла из упаковки одну таблетку, сунула ее в рот и разжевала. — И я обязательно справлюсь, папа. Но сейчас… На данном этапе мне это необходимо. И я вовсе не злоупотребляю. Только иногда… Когда накатит особо сильно…

Он снова присел к ней на кровать и провел рукой по волнистым волосам дочери. Она неожиданно отстранилась от этого движения, и Елизаров напрягся.

— В чем дело?

— Я могу задать тебе один вопрос?

— Конечно. И почему один? Спрашивай…

Валя приподнялась на локтях, а затем и вовсе села. По-турецки подобрала под себя ноги. В этот момент она поразительно была похожа на своего отца. Глаза, плотно сжатые губы, посадка головы…

— Вчера я узнала о том, что погибли двое друзей Егора. Одного из них звали Павел, другого — Андрей. Последнее имя мне ни о чем не говорит, но по описанию он очень похож на того самого рыжего подонка. Их обоих, как и Егора, убили, — Валентина на мгновение запнулась, но тут же взяла себя в руки и продолжила: — Я тут же вспомнила твои слова, которые ты сказал мне в тот день… И потом, когда настоял на том, чтобы я отозвала заявление. О возмездии… Скажи мне честно, папа, это сделал ты? Ты убил их?..

Повисла пауза, на протяжении которой Елизаров не отрываясь смотрел в глаза дочери. И не отводил взгляд. Он знал, что если отведет, то автоматически признает свою вину. Рассказывать Вале обо всем том, что он сделал, не хотелось. Но и соврать ей он тоже не мог.

— Знаешь, я думаю, что этот твой Егор, — начал Елизаров, — так же, впрочем, как и его дружки… Они наделали в своей жизни много гадкого. Случай с тобой не исключение из правила. И я уверен, что рано или поздно, но они все равно бы нарвались. Это был лишь вопрос времени. Я не лгал тебе о возмездии. Я в него искренне верю… С определенного момента. Потому что если не верить в него, то в этой жизни ни во что уже нельзя верить. Ложись и помирай, как говорится. А эти ребята… Тот, кто убил их, в любом случае совершил поступок, полезный для общества. Не потому, что отомстил, а потому, что предотвратил новые преступления этих отморозков. Улавливаешь ход моей мысли?

— Ты не ответил на мой вопрос, папа, — упрямо повторила девушка.

— Убил ли их я? — Елизаров заставил себя улыбнуться. Ключевой момент в разговоре уже миновал, и теперь Валентине трудно будет «дожать» его. — С чего ты это взяла вообще? Из-за тех моих слов?

— Не только. В последнее время ты сильно изменился, папа. Ты стал другим.

— Все мы меняемся со временем, Валя, — он потрепал ее по плечу и поднялся. — И редко в лучшую сторону. Это жизнь. Когда-нибудь ты сама поймешь…

Резко развернувшись, Владислав вышел из комнаты дочери и прикрыл за собой дверь. Этот короткий разговор истощил его куда больше, чем все события последних дней, вместе взятые. Но самое страшное заключалось в том, что Елизаров понимал — это еще далеко не конец. Валя еще вернется к этому вопросу. Обязательно. И ему придется с ней поговорить. Но готов ли он сам?

* * *

— Здесь он не появится, Виктор Алексеевич, — Сабуров вернулся к столику с очередным стаканом апельсинового сока и сел напротив Перегудова. — Мы зря идем на поводу у мальчишки. Надо ему было ехать к кому-нибудь в гости или еще помотаться по улицам…