– Да, была.

Она была в ярости, потому что он ее обманул. Однако своими действиями, даже своим маскарадом Ричард Хармзуорт не успел ей ничем навредить, в отличие от лорда Невилла, которого викарий считал достойным джентльменом.

– А сейчас подначиваешь меня и смеешься. Я не понимаю этих перемен, – признался Ричард.

Дженевив смотрела на него. Его глаза пытливо изучали ее лицо, желая уловить хоть какую-то подсказку. Он был взволнован и полон невысказанных надежд. Ей начинало казаться, что Ричарду Хармзуорту можно доверять, но сердце сжималось от страха, что она может вновь ошибиться.

– Видимо, ты тоже не слишком хорошо разбираешься в женщинах, – попробовала отшутиться Дженевив.

– Ты все еще считаешь, что я остался ради подвески? – мягко спросил Ричард.

– Приехал ты точно за ней.

– Да, но теперь подвеска потеряла для меня значение. Истинная драгоценность этого дома – ты, Дженевив. – Он поник головой. – Я должен был оберегать тебя, а вместо этого…

Она тряхнула волосами.

– Ну, ты пытался поступить правильно.

– Серьезно? Разве имеют значение намерения, если я все равно совершил злодеяние?

– Не будь к себе так строг.

– Ну, у меня есть оправдание. – Ричард горько усмехнулся. – Я просто не способен тебе противостоять.

– А я тебе, – призналась Дженевив вполголоса, потупившись.

Мгновение спустя Ричард уже прижимал ее к себе и целовал в губы. С трудом оторвавшись от ее губ, он произнес:

– Разве мы не идеальная пара?

Дженевив уткнулась в его плечо. Она не хотела отвечать на этот вопрос. Пусть даже они идеальная пара, ей нет места в жизни сэра Ричарда Хармзуорта. Он принадлежал миру, в котором правят бал богатство, фамильные связи и браки по расчету. Для бесприданниц из маленьких городков вход туда закрыт. Партию Ричарду может составить лишь женщина с безупречной репутацией и идеальным происхождением. Такую он и искал, если верить газетам.

От мысли о том, что какая-нибудь великосветская дама разделит с ним ложе, Дженевив затошнило. Она впилась ногтями в подол платья.

У нее не было прав на Ричарда Хармзуорта, но ее упрямое сердце кричало: «Он мой и только мой!» Она не могла себе представить, что другая женщина будет ласкать его и стонать под его телом. Ревность сковала ее, парализуя каждую мышцу.

– Я мог зачать ребенка, – внезапно сказал Ричард мрачным тоном.

– В самом деле? – Дженевив охнула и взглянула на него. – А можно будет что-то придумать, если это случилось? Ну… есть ли какой-то метод?

Удивительно, но он рассмеялся.

– Какая практичность. Звучит ужасно, Дженевив.

Она судорожно вздохнула и принялась мерить конюшню шагами.

– И тем не менее. Ребенок от дочери викария точно будет помехой.

– Мне нравится быть с тобой. – Ричард поймал ее руку и поцеловал запястье.

– Что значит «нравится»? – Она смутилась. – Ты сейчас про… интимные утехи?

– Я имел в виду, что ты самая интересная женщина, с которой меня сводила жизнь.

– Но ведь это не повод для…

Скрипнула дверь.

Дженевив и Ричард одновременно отпрянули к стене и замерли.

В конюшню ворвался Сириус.

Ричард успел поймать его за загривок, прежде чем пес оповестил всех об их убежище.

– Тихо, – шепнул он в большое лохматое ухо.

Сириус послушно замер.

– Ты делаешь успехи, парень, – раздался голос Уильямса у входа.

Джордж провел коня по проходу и завел в стойло.

Дженевив и Ричард крадучись двигались вдоль стены в самый дальний угол конюшни. Здесь было очень пыльно, и девушка молилась, чтобы ей не вздумалось чихнуть.

– Спасибо вам за уроки, мистер Уильямс, – сказал с чувством мальчик. – Когда попробуем снова?

В его голосе звучало такое счастье, что Дженевив уткнулась Ричарду в плечо. Он прижал ее голову ладонью и поцеловал в макушку. В этот момент все, что еще оставалось в душе девушки враждебного, растаяло. Поздно было притворяться и разыгрывать недотрогу, поздно было осуждать его за ложь. Дженевив влюбилась, и произошло это гораздо раньше, чем она посмела себе признаться. Быть может, даже в тот самый момент, когда она увидела постороннего человека в черной маске, пахнущего лимонной вербеной, который вел себя дерзко и обходительно одновременно.

Дженевив была без памяти влюблена в Ричарда Хармзуорта и понятия не имела, что с этим делать.

К счастью, Уильямс предложил своему ученику проводить его до дома, и они оба оставили влюбленную пару в компании Сириуса и нескольких лошадей. Убедившись в том, что Уильямс и Джордж покинули конюшню, Ричард громко выдохнул и несколько раз чихнул, а потом истово поблагодарил Бога за то, что конюхи не заявились раньше. Риск был слишком велик, и Ричард ругал себя за несдержанность.

Дженевив опустилась на солому и принялась вынимать из волос травинки.

Ричард наклонился и поправил кружевные оборки на ее плечах. С неприбранными волосами, в одежде в полном беспорядке, с растерянным взглядом Дженевив выглядела очень ранимой и трогательной. Ее хотелось опекать и лелеять, но Ричард мучительно жаждал вновь стиснуть ее в объятиях. Она манила его, словно цветущая роза трудолюбивую пчелу, взывая к древним инстинктам, которым невозможно сопротивляться.

Ричард стряхнул наваждение и отвернулся. Нельзя было так рисковать, он просто не имел права подвергать честь Дженевив опасности. И без того он успел натворить немало бед.

– Я пойду первым и проверю, нет ли кого снаружи, – сказал он негромко, положив руку Сириусу на загривок. Пес заскулил. – Тише ты, болван! – Ричард обернулся и поймал ищущий взгляд Дженевив. – Побудь тут. Если все в порядке, я дам тебе знак.

Она кивнула. Ей отчаянно не хотелось прерывать эту встречу и прощаться, пусть даже ненадолго. Если бы не страх, что их застанут на месте преступления, Дженевив не выпустила бы Ричарда из объятий. Ей хотелось вновь и вновь покрывать поцелуями его гибкое и мускулистое тело, касаться заповедных уголков, обнимать и отдаваться ему без остатка.

Ричард и Сириус вернулись довольно быстро.

– Кажется, вокруг ни души. Можно ли незаметно обойти дом, чтобы войти с парадного входа? Лучше будет, если мы воспользуемся разными дверями.

– Можно. Если пробираться за сиренью, из окон не будет видно. Нельзя же сидеть тут дотемна.

– Я был бы не против, – заметил Ричард, галантно подавая ей руку, чтобы проводить к выходу.

– Прекрати смотреть на меня, как на десерт, – хмыкнула Дженевив, весьма довольная. Она подобрала свободной рукой подол и встряхнула его, чтобы избавиться от налипшей соломы.