Шкатулка оказалась такой красивой, что при взгляде на нее кольнуло в сердце.

– Спасибо, – прошептала Эмма.

– Она вам не нравится.

– Нет, она мне очень нравится. – Эмма крепко обняла мальчика. – Спасибо.

Такер неловко похлопал ее по спине.

– Доктор Синклер?

– Да?

– Если она вам нравится, почему вы плачете?

Эмма засмеялась сквозь слезы.

– Потому что я женщина. Спасибо тебе за шкатулку, Такер, я буду ее беречь.

Кивнув, мальчик убежал, а Эмма опустилась на ступеньки. Когда она только приехала сюда, ее ужасно возмущало и сердило это чопорное, произносимое с благоговением обращение «доктор Синклер». Но теперь все изменилось. Люди уважали ее по-настоящему.

Лишь запаковав все вещи, она вдруг поняла, что не просто дочь дока. Не женщина, к которой захаживает Стоун. И не заносчивая городская штучка. Она Эмма Синклер. И она стала своей.

Нью-Йорк, две недели спустя

Эмма с головой окунулась в работу, и все вроде бы было нормально.

Но только не как всегда.

Она набрала себе сверхурочных, чтобы не возвращаться домой рано и не оставаться в одиночестве. Эмма настолько уставала на работе, что у нее не было сил ни на что другое.

И каждую минуту каждого из четырнадцати проведенных в Нью-Йорке дней Эмма чувствовала себя одиноко. Город был шумным и многолюдным. Все куда-то спешили.

И тут вовсе не пахло рождественскими елями.

Однажды она сказала Стоуну, что в жизни ничто не дается просто и что все имеет свою цену. И не шутила.

Как бы неправдоподобно это ни звучало, Эмма скучала по Вишфулу и его неспешному укладу жизни, по тамошним жителям и даже по Мисси Торнтон с ее на удивление вкусной тайской едой. Эмма скучала по отцу. И даже по Серене, черт возьми!

Но более всего она скучала по Стоуну – мужчине, научившему ее наслаждаться ароматом роз и радоваться мелочам; мужчине, который божественно целовался и смотрел на нее так, словно она была центром его вселенной.

После смены она отправилась к Спенсеру в надежде на то, что домашняя еда поможет отвлечься от мыслей о Вишфуле. Переступив порог его дома, она и впрямь ощутила восхитительный аромат. И как он находил на это силы после целого дня изнуряющей работы в больнице? Эмма не могла этого постичь, но была ужасно ему благодарна.

Только вот на этот раз аромат был немножко иным. Пахло не основным блюдом, а готовящимся десертом.

Шоколадом.

Рот Эммы наполнился слюной.

– Я съем две порции, что бы это ни было, – произнесла она, заходя на кухню. Однако ее улыбка померкла при виде Серены, помешивающей что-то в кастрюльке на плите.

– Привет, – произнесла Серена. – Как раз вовремя. – Она подняла покрытую шоколадом ложку. – Попробуй. Не слишком сладко?

– А разве шоколад может быть слишком сладким?

– Черт возьми, конечно. Если ты впадешь в диабетическую кому, я пойму, что переборщила. – Она подождала, пока Эмма попробует ее стряпню. – Вкусно?

– Восхитительно. Но что, скажи на милость, ты здесь делаешь?

– Она открыла конверт. – На кухню вошел Спенсер с влажными после душа волосами. Он выглядел счастливым и расслабленным.

Эмма присмотрелась к Серене. Да, на лицах обоих светилось ничем не прикрытое удовлетворение.

– Значит, ты воспользовалась билетом в один конец, – обратилась Эмма к Серене.

– Да, сделала решительный шаг. – Серена достала из шкафа чистую ложку и вновь принялась помешивать сладкую массу. – Решила продать магазин. Переехать в большой город. – Она лучезарно улыбнулась Спенсеру. – Открою кондитерскую рядом с больницей. Можешь приходить ко мне на завтрак. Уж я позабочусь о том, чтобы твой организм получал достаточно сахара.

Спенсер привлек Серену к себе, и та, закрыв глаза, крепко его обняла.

Они были так счастливы, что Эмме было больно на них смотреть.

– Ты продаешь свой дом и магазин, – произнесла она. – Отрываешься от своих корней и меняешь всю свою жизнь. Ради парня.

– Эй, – с оскорбленным видом окликнул подругу Спенсер.

– Ради парня, которого едва знаешь, – продолжала Эмма.

Серена провела рукой по волосам Спенсера и улыбнулась.

– Я не оторвалась от корней. Просто захотела перемен. Захотела переехать в Нью-Йорк. А Спенсер приятный бонус.

Он улыбнулся.

– Признайся, я не только приятный, но и очень большой бонус.

– Самый большой на свете.

Ошарашенная, Эмма опустилась на стул.

– Ты продаешь свой бизнес.

– Так подсказал мне здравый смысл. Без меня он зачах бы. Твой отец поступил так же. Никто не сможет управлять клиникой так, как это делал он. Ты бы смогла, но это не твое. Иногда наступает момент, когда нужно двигаться вперед.

– Да, но он собирается продолжать работать.

Серена бросила на Эмму насмешливый взгляд.

– Нет, не собирается. Вы, ребята, продали клинику.

– Группе врачей.

– Да, которые собираются превратить ее в претенциозный отель для своих коллег.

– Нет. Мой отец собирается там работать. Он… – Эмма осеклась, когда Серена медленно покачала головой.

– Мне жаль, – произнесла она. – Но дело решенное. Они демонстрировали ее потенциальным клиентам вчера, когда я уезжала.

Эмма перевела взгляд на Спенсера, но тот лишь сочувственно вздохнул.

– Мне жаль, детка. Я ничего об этом не знал. Но он этого хотел, так что…

– Нет. – Покачав головой, Эмма схватила сумочку и направилась к двери. – Это не так. Он совсем этого не хотел. Он лишь думал, что этого хочу я. Но я ошибалась.

– Ну-ка, дай мне это осознать, – произнес Ти Джей, стоя посреди опустевшего магазина сладостей. – Мы живем в захолустье, и все же Серена в одночасье продала магазин, и теперь новый владелец нанял тебя. Ты считаешь это нормальным?

– Дом пережил пожар 1907 года, – произнес Стоун. – Это одно из самых старых исторических зданий в городе. Новый владелец хочет возродить его былую красоту, что как раз входит в сферу моих интересов. Кроме того, аванс мне заплатили наличными. И да, я считаю, что это нормально. Я встречаюсь с владельцем здесь через полчаса. – Стоун посмотрел на планшет в руке, на котором делал пометки. – Кроме того, это поможет мне не остаться без заработка.

– Раньше ты зарабатывал ездой на велосипеде по горам.

Стоун пожал плечами.

– Все меняется.