Впереди маячило приземистое здание, показавшееся ей ужасно знакомым. Катя подошла ближе и поняла, что добрела до Музея науки и общества. Только шла она не по улице Роз, а от больницы, совсем другим путем.

Однако ноги сами привели ее туда, куда…

Уже смеркалось, когда Катя снова – вот уже в третий раз – перешагнула музейный порог.

До закрытия оставалось всего сорок минут. Кассирша – старуха-свидетель по делу об убийстве Нины Кацо, первой обнаружившая ее бездыханное тело, – как-то странно поглядела на Катю, когда та снова протянула ей деньги за билет.

– Вы опять к нам? – прошептала она. – Этот, с автобуса, шофер, которого поймали… Он ведь… я на этих автобусах по выходным езжу к сыну, к внукам в Дубну. Наверное, и в его автобусе ездила. И Нина Павловна тоже. Она на рынок в Дубну любила ездить по выходным. И с сестрой они туда на рынок вместе тоже ездили.

– Я пройду по залам, – сказала Катя. – А кабинет Нины Павловны? Там сейчас ваш временный директор?

– Нет, он у себя в каморке остался. Кабинет, как ваши опечатали, так и стоит запертый на ключ. Мы его не открывали. Полиция и ключи забрала.

Ключи у Мухиной…

Катя не собиралась втихую обыскивать кабинет Нины Кацо. Но все же предусмотрительность Мухиной ее покоробила.

ЭРЕБ… бывший закрытый город… они все здесь до сих пор помешаны на секретности. Но это не спасает.

Потому что самое главное, самое страшное – ряженые трупы на остановках – у всех на виду.

Катя вошла в первый зал.

Скафандр космонавта в витрине.

Она прошла мимо и устремилась туда, где висели его картины.

Но, как и прежде, она не увидела на этих полотнах ничего, кроме тьмы, резких ярких линий, пятен и внутреннего хаоса, для выражения которого не хватало ни слов, ни красок палитры.

Она долго стояла перед этими абстракциями. Затем вышла в боковую дверь и направилась по коридору к кабинету Нины Кацо. Тщетная надежда – как и сказала кассирша, кабинет опечатали, а нынешний и.о. директора музея был слишком робок, чтобы вскрывать то, что опечатала полиция.

Катя вернулась в первый зал. Фотографии на стенах, МКС, выход космонавтов в открытый космос – все это она уже видела. Затем снова подошла к белому скафандру в витрине.

Сейчас, глядя на него, она отчего-то испытывала легкую дрожь во всем теле.

Кто она?

Его любовница…

Почему она покончила с собой?

Что произошло?

Взгляд Кати скользнул вверх, выше витрины. Здесь располагалось уже знакомое панно – карта звездного неба. Этакий небесный бестиарий из созвездий в виде старой гравюры. Сбоку помещалось нечто вроде фототаблицы, где отдельные созвездия были показаны не только в виде мифологических персонажей, но и чертежами, как на современных звездных картах. Мелким шрифтом сбоку описывались звезды, входящие в созвездия, краткая мифологическая и научная справка.

Прямо перед глазами Кати, рядом с белым скафандром, маячил Рак – на гравюре он представлял собой скорее гигантского омара с клешнями. Надпись поясняла, что когда-то маленькое членистоногое тяпнуло Геракла за пятку, когда тот охотился на Гидру, и было раздавлено стопой героя, но в благодарность за службу помещено Герой (ненавидевшей героя) на небо. Катя медленно читала странные названия звезд из созвездия Рака: Азеллюс Бореалис, Азеллюс Аустралис, Алькубенс, Альтафр.

Звезды походили на маленькие пятнышки, и в чертеже карты их соединяли линии. Катя глянула на самую верхнюю звезду-пятнышко чертежа – Зета Рака.

И вдруг…

Она осознала, что она видит.

Шесть пятен – вытянутый чертеж, напоминающий рогатку с «рогами» разной длины.

Рак…

Катя вдруг вспомнила пятна…

Как, где и на ком она уже видела их раньше и мысленно тоже чертила свой чертеж, соединяя их между собой…

Или ей это лишь казалось?!

Она шагнула вплотную к стене, едва не налетев на витрину со скафандром.

В пояснительной информации значилось, что созвездие Рака располагается между Львом и Близнецами. Так оно и было на карте-гравюре.

А вот на фототаблице рядом с Раком располагалось совсем другое созвездие.

Катя вытянула руку и коснулась его на стене, ощутив под пальцами холод пластика…

Не Большая, а Малая Медведица.

Это созвездие было трудно не узнать: четыре звезды – вытянутый четырехугольник, так похожий на детский совок. И звезды «ручки совка».

Катя смотрела на Рака и Малую Медведицу и не верила своим глазам.

А потом она поднесла ладонь к губам, словно стараясь самой себе заткнуть рот, чтобы ее крик не вырвался наружу.

– Алла Викторовна, распечатайте снимки тел всех жертв, сделанные при осмотре патологоанатомом.

– Солнце мое, на вас лица нет. Что произошло?

– Распечатайте снимки тел жертв!

Катя вихрем ворвалась в ОВД, распахнула дверь кабинета Мухиной. Та сидела за столом, одна. По ее лицу было видно: если она и обращалась куда-то за помощью и информацией о самоубийстве на базе, ее усилия успехом не увенчались.

– Да что случилось?

– Я, кажется, знаю, что это за знаки на трупах.

Мухина резко встала. Они пошли в кабинет с доской и фотографиями. Мухина открыла его своим ключом. Катя помнила: в прошлый раз она доставала снимки из сейфа – они были в папке, но она была уверена, что снимки «забиты» и в компьютер, чтобы было с ними удобно работать, сохраняя все в тайне.

Мухина подключила ноутбук к принтеру. Тот заработал. Катя брала каждую распечатку – не слишком все четко, но пятна-ожоги на телах видны.

Саломея Шульц.

Евгения Бахрушина.

Мария Гальперина.

Наталья Демьянова.

Катя отложила распечатку снимка Марии Гальпериной. Села, взяла из карандашницы яркий зеленый фломастер и соединила пятна-ожоги линиями «рогатки» с рогами неравной длины.

Показала Мухиной. Та стояла у нее за спиной, наблюдала.

Катя попросила у нее планшет. Набрала в поиске.

Созвездие Рака.

Показала Мухиной. Та тихо ахнула и опустилась на соседний стул.

– Как… Катя, как вы узнали?

– Подождите, еще не все, – Катя взяла распечатку снимка тела Евгении Бахрушиной.

Она соединила семь пятен-ожогов линиями. Получился четырехугольник-«совок» с вытянутой вправо ручкой.

Затем она снова набрала в поиске на планшете, открыла и показала Мухиной.