Ник догадывался, что его вожделенной мечтой было положение главы семьи. Очевидно, Джеймс был старшим партнером отца по семейному бизнесу и не без основания претендовал на львиную долю наследства в будущем.

– Держись, Филиппа, – только и сказал Джеймс, слова с трудом просачивались сквозь плотно сжатые губы. Он пожал руку Ника так, словно мог подхватить какую-нибудь заразу.

Но если Джеймс был точной копией отца, то его жена Марша не выдерживала никакой критики рядом с Беверли. Ее даже можно было бы назвать красивой, если бы не губы, которые застыли в недовольной гримасе. Это сильно портило общий вид. Она походила на мегеру, да и говорила так же.

На ней было дорогое платье, однако сидело оно неважно. Помада местами смазалась, а драгоценности не мешало почистить. Но ей, видимо, было все равно.

– И чего это ты решила все испортить, Филиппа? – заныла Марша. – Обычно этим занимается Зак. У него хотя бы смешно получается.

– Я еще не сказал свое последнее слово, – вставил Зак в надежде отшутиться. – Но на этот раз Филиппа, пожалуй, перещеголяла меня.

Никто не рассмеялся.

Джеймс и Марша гарантировали продолжение династии, родив двоих сыновей. Джеймс-младший и Джон были симпатичными мальчуганами с озорными глазами и одинаково прилизанными волосами. Им было лет восемь-девять, и, похоже, они были погодками. Они вежливо пожали руку, не задумываясь ни о каком подтексте, и по их поведению было понятно, что они терпеть не могут костюмы, которые родители заставили их надеть по случаю праздника. Джон дергал узел галстука с таким видом, будто его душат, за что и получил от отца, да так сильно, что мог и шрам остаться.

Второй сын, Мэтт, был не так удачлив по части генетики и не унаследовал ни материнской красоты, ни отцовской импозантности. Он держался в сторонке, словно напряженная обстановка в семье была ему не по душе. Он не сказал ни слова, лишь кивнул, когда Фил представила его, и тут же бросил взгляд на Джеймса, чтобы проверить, так ли он все сделал.

Ему было около сорока. Ник считал, что в таком возрасте глупо оглядываться на других. Мэтт тоже был адвокатом, но в отличие от братьев занимался земельным правом. Он даже себя в суде защитить не мог.

Жена Мэтта, Лесли, была ученого вида брюнеткой и, судя по всему, вертела мужем как хотела. Ей определенно не нравилось, что Мэтт держался в тени.

– Очаровательно. – Она улыбнулась, правда, несколько наигранно, и подтолкнула вперед девочку. – А это Аннет. Аннет, поздоровайся.

Девочка и не подумала здороваться. Одета она была очень нарядно, но разговаривать явно не хотела. Должно быть, она унаследовала манеру поведения от отца.

Или была восприимчива к царящей в доме атмосфере. Ник улыбнулся ей, а она посмотрела на него застенчиво и спряталась за маму.

Зак был самым веселым из всех, душой компании. Красивый от природы, он был наделен даром очаровывать. Зак всегда держал наготове шутку или умную реплику. Впрочем, он был слишком надменным.

– Давненько не виделись, – сказал Зак дружелюбно, хотя друзьями они никогда не были. – Знаешь, что говорят, когда видят двадцать пять адвокатов, застрявших по горло в цементе?

– Слишком мало цемента.

Сыновья Джеймса расхохотались и принялись пересказывать анекдот друг другу. Зак подмигнул Нику:

– Неплохо, неплохо. – Затем он произнес театральным шепотом: – Но, скажу тебе по секрету, здесь зона, законом освобожденная от анекдотов. – Он бросил на Ника многозначительный взгляд.

Ник не сдавался:

– Может, просто нужно сменить тему анекдотов? Или подкопить свежих, а то этот будет постарше нас с тобой, вместе взятых.

Зак помрачнел и отошел, открывая взгляду еще одного мужчину, которого Ник раньше не замечал.

– С моим приятелем, Джеффри Макалистером, ты, похоже, уже знаком.

Ник знал, что чего-то подобного стоило ожидать, но все-таки удивился. Фил негодующе выдохнула. Стоило ли винить ее в этом? Она ясно высказала свое мнение, но никто к нему не прислушался.

Джеффри выглядел щеголевато, он знал не хуже остальных, что вписывается в компанию куда лучше Ника.

Ник улыбнулся, он твердо вознамерился раздавить конкурента благородством. Он протянул ему руку.

– Было дело.

– Вот и повстречались снова, – сказал Джеффри и перевел взгляд на Филиппу: – Позволь мне первому сказать, что ты сегодня бесподобно выглядишь, Филиппа.

Она взяла Ника под руку и впервые за вечер игриво улыбнулась:

– Ты уже не первый. Тебя обошли. – Она благодарно посмотрела на Ника. – Но все равно спасибо.

Губы Джеффри сложились в тонкую линию, а Зак присвистнул, но затем пожал плечами:

– Не обижайся, Ник, но нам нужен был запасной вариант. Если что, тебя подстрахуют. Видишь ли, никто не верил, что Филиппа действительно приведет тебя на ужин.

Ник подавил ухмылку.

– С чего вдруг такое недоверие? – Тишина, последовавшая за этим, оглушала. Джеффри кашлянул и сказал, снимая напряжение:

– Что ж, Зак, похоже, ты не справился с заданием.

– А почему ты не пригласил Санди? – спросила Лесли, переходя на нейтральную тему.

Но Зак оборвал ее довольно грубо.

– Прошлой ночью мы расстались, – сказал он и как-то сразу осунулся.

Ник предположил, что инициатором разрыва был вовсе не Зак.

Никто не знал, о чем еще говорить. Они торчали в холле, погрязшие в молчании, пока именинник развлекал сам себя где-то в глубинах дома. Да, вечер, по-видимому, будет долгим.

– Полагаю, – сказала наконец Беверли неестественно весело, – пора нам всем выпить.

Это был ад кромешный. Я краснела за поведение отца весь вечер. Было ужасно неудобно перед Ником. Нет, конечно, я ожидала, что отец не станет держать язык за зубами, но что он наговорит такого!

А тогда он сидел во главе стола и вообще ничего не говорил. Он бросал на Ника вызывающие взгляды, но Ник, надо отдать ему должное, держался молодцом и просто игнорировал отца.

Ник вообще вел себя идеально. На самом деле он показал им всем, как надо вести себя в обществе, но они даже не заметили этого. Я знала, что он злится, что внутри он кипит, просто чувствовала. Но он и виду не подал, так что никто не догадался. Мама весь вечер смотрела на Ника ястребом, но я все же чувствовала, что она смягчается. Она не равнодушна к мужчинам, которые следят за собой. Поэтому и сама следила за собой и держала безупречную форму.

Разговор не клеился. Помощи ждать было неоткуда. Да и не мудрено: мама могла говорить только о выпивке, а говорить об этом в присутствии жен своих сыновей ей было стыдно. Вдруг они начнут болтать лишнее, кому нужны такие сплетни? Нам, женщинам, оставалось только собирать тарелки и выносить новые блюда.