долго, чтобы до конца осознать, как был не прав.

Юноша кивнул, кое-как замотал запястья негнущимися пальцами и тихо побрел по тропе наверх.

– Все, нам нужно уходить отсюда! – коротко скомандовал царевич, когда тощая фигура хоннита скрылась за поворотом.

– Ты хоть потом намекни, что там было то? – тихо бросил ему Мархаш, когда они спустились почти наполовину.

– Не уверен, Боги не любят, когда непосвященные узнают их тайны, – отозвался царевич. – Я бы и сам предпочел забыть о том, что там было. Важнее понять, для чего все это было. А для этого нам нужно поговорить со жрецами Аннана, и желательно это сделать как можно быстрее.

Воины тенью следовали за Кайласом, выбиравшим наилучший путь отступления.

– Нам надо узнать, нет ли вестей из дома, и не потерять жрицу, – добавил все еще мрачный Асмаррах, немного погодя. – Кайлас, ты сможешь быстро вывести вниз прямо к нашим?

Охотник кивнул. К сумеркам они спустились вниз и воссоединились с остальными.

***

Гора Иират. Юилиммин.

Из мрачных объятий тайного святилища я выбралась через сутки после обряда, если верить тонкому серпику нарастающей луны. «Воскресшую» славили, и мне полагалось пройти еще несколько обрядов, чтобы дальше уже самостоятельно завершить весь путь посвящения Аннану. Жрецы – на этот раз со мной говорили уже мужчины – объяснили, какие храмы и в какие дни я должна посетить, учили правильным фразам, а моя голова все кружилась. Пробуждение было тяжелым, голова гудела, словно с жутчайшего похмелья. «Главное, со всеми этими ритуалами не стать законченной наркоманкой!» – думалось мне. То, чем меня опоили в пещере, могло быть маковым молочком или какой-то смесью других галлюциногенов. На уме постоянно вертелось про грибы. В любом случае, нужно постараться не употреблять жидкостей, предлагаемых в храмах. Ведь если бы я не пила, а больше проливала, то могла бы оставаться почти в сознании. «А ты точно хотела бы этого?» – ехидно поинтересовался внутренний циник. Пожалуй, нет. Ведь в холодном мраке пещеры со мной был не Энмер-ани, а тот, кого я в последнее время все чаще видела во снах. Хотя, я была не уверена, что это не иллюзия, навеянная галлюциногенными травами.

На поляну, где меня ожидали служанки и охрана, я выбралась только к вечеру, так как видеть людей мне совершенно не хотелось. Выбралась и упала в заботливые руки свиты, которая тут же развила бурную деятельность. Среди всех этих лиц меня интересовал только Энмер, бледный, встревоженный и немного смущенный. «Значит, привиделось, хорошо, если я там в бреду не наболтала лишнего!» – озабоченно подумала я, подмечая, как царевич стыдливо прячет глаза.

Спустившись в долину, наш маленький отряд должен был пополнить запасы продовольствия, истощившиеся за дни, проведенные в горах. Было решено дойти до ближайшего поселения на берегу Иреша. И отослать весточку в Ассубу – сообщить владыке, что все идет как задумано.

Погода за последнюю неделю немного поменялась и погода. Днем над травянистой равниной все еще светило жаркое солнце, но к вечеру все чаще принимался дуть порывистый ветер, быстро унося тепло. А в ночном небе падали звезды, подтверждая название месяца – Небесная жатва. Совсем скоро начнется и земная.

Мой путь лежал теперь к Воротам Рассвета и Заката, тем самым, которые я видела лишь разрушенными. Там находился один из самых больших храмов Аннана, пользовавшегося большим почитанием в хоннитских землях. А далее нам предстояло двигаться на север вдоль горной гряды, по очереди посещая все алтари, чтобы до конца этого года объехать всю карешскую долину, как бы принимая ее под свою руку. Так поступали все наследники и получившие власть правители.

Дорога была все так же утомительна и неспешна, но я начала привыкать к здешней походной жизни. К тому же ранним утром, когда наш обоз начинал движение, теперь было немного прохладнее, и я решалась выбираться из своего «гроба на колесиках», чтобы проехать часть пути верхом. Такой способ передвижения не был быстрее, так как Энмер просто сажал меня боком на свою лошадь, а сам вел ее под уздцы, но гораздо приятнее.

Воины моего отряда теперь вели себя более дружелюбно, достаточно было показать украшавший тыльную сторону запястья знак Небесного охотника. Женщиной я от этого быть не переставала, но становилась допущенной, признанной мужским божеством, а потому номинально равной мужчине.

Свежие шрамы знака адски болели, но эта боль жестко удерживала меня от того, чтобы опустить руки. А ведь хотелось, очень хотелось забросить все и вернуться в Ассубу под отцовское крыло, снова гулять с Энмером по крышам дворца и танцевать в храме Всеблагой. Но в столице меня ждали и враги, к которым у меня не было шансов подобраться. Здесь моей жизни почти ничего не угрожало. Все воины были надежны и преданны владыке, шпион мог притаиться лишь среди прислуги. Пришлось просить старшего над десятком Асмата-ина приглядывать за ними, не позволяя покидать лагерь без сопровождения.

Ворот мы достигли, когда лунный серп раздобрел более чем наполовину. У подножия гор, раскинувшись по обе стороны от широкой дороги, лежало небольшое поселение, образовавшееся здесь за время строительства и теперь ставшее центром торговли и обмена. Низенькие, но сложенные из камня квадратные домики, словно ласточкины гнезда, лепились один к другому, облегчая труд строителей, которым приходилось возводить на одну стену меньше. Низкие каменные ограды отделяли один такой квартал от другого и от торговой площади, на которой, несмотря на поздний час, все еще было довольно людно.

Наш отряд остановился за городской чертой на каменистом берегу Иреша, который спускался с перевала бурным пенным глубоким потоком. Деревьев здесь почти не было – все были вырублены во время строительства на хозяйственные нужды. «Надо велеть засадить берега, это укрепит их, и поможет реке оставаться полноводной в жаркий сезон», – подумала я, осматривая окрестности.

Завтра мне предстояло посетить храм между Врат и подтвердить там свой статус. Все это немного беспокоило и мешало заснуть, а потому, даже когда совсем стемнело, я все еще стояла на каменистом берегу, глядя на бегущий внизу речной поток.

– Тебе не холодно, Юилиммин-даши? – спросил Энмер, появляясь за моей спиной. В реве реки расслышать шум шагов было невозможно.

Я оглянулась. Юноша держал в руках мой шерстяной плащ. В последнее время он стал грустным и очень заботливым. После обряда царевич почти не прикасался ко мне, разве только подсаживая или снимая с коня, прекратились и его неловкие попытки приобнять, взять за руку. Неужели он