— Представь себе! — воскликнула Моника, и Анна почувствовала холодные нотки в ее голосе. — Я пыталась уговорить Анну позволить мне купить ей новый гардероб, но она настояла на том, чтобы ушить свои старые вещи. Она всегда была слишком практичной.

Даже Анну, которая лучше других знала, на что способна ее сестра, поразила ловкость, с которой Моника перевела внимание со стройной фигуры Анны на мешковатые слаксы и топ, которые были на ней надеты, — вещи, которые еще несколько недель назад плотно облегали ее тело, — в то же время напоминая Брэнту и Гленну о своей щедрости.

У Анны загорелись щеки, и она опустила взгляд.

— У меня нет времени ходить по магазинам, — беспечно сказала она, думая о всех тех случаях, когда возила на инвалидной коляске свою сестру вверх и вниз по Родео-Драйв, а Моника ни разу не предложила ей купить даже пару колготок.

— Здесь не из-за чего волноваться, детка. С такой фигурой, как у тебя, тебе вовсе не нужно наряжаться, — глаза Брэнта бродили вверх-вниз по телу Анны.

— Что вы скажете, если мы все пойдем поплаваем? — с воодушевлением спросил Гленн.

У Анны оборвалось сердце. Но до того, как она успела пробормотать какой-либо предлог для отказа, Моника улыбнулась своей улыбкой чеширского кота и сказала:

— Это как раз то, о чем я подумала.

Анна бросила на Брэнта отчаянный взгляд, но это было бесполезно. Он был не в том положении, чтобы командовать. Моника получала все, что хотела. Единственная причина, по которой она время от времени ссорилась с бывшим мужем, — это то, что она любила напоминать ему, кто из них босс.

Однако Анна сделала все возможное, чтобы отказаться.

— Я бы с удовольствием, но я пообещала Тьерри, что перезвоню ему по поводу всех этих изменений, — вы ведь знаете, как он ненавидит, когда кто-то заставляет его ждать.

Моника вела себя так, будто она ничего не слышала.

— Полотенец должно хватить всем, хотя с Арселой ни в чем нельзя быть уверенной. — Она вздохнула — многострадальный работодатель, страдающий от собственной доброты. — Почему бы тебе не пойти и не проверить? — сказала она Анне.

Кровь прилила к щекам Анны. Она хотела дать своей сестре пощечину, но Брэнт и Гленн решили бы, что она ведет себя неадекватно. К тому же не было никаких гарантий, что Моника не захочет отомстить ей, например прекратив финансирование «Саншайн Хоум», что она уже не раз грозилась сделать. Анна глубоко вздохнула и направилась к домику у воды.

Через несколько минут она уже подходила к комоду, где лежал ее купальный костюм, и вдруг ей пришло в голову, что он будет висеть на ней как на вешалке. Анна покопалась в груде бикини, которые до несчастного случая предпочитала ее сестра, и выбрала самый открытый. Не глядя в зеркало, Анна надела его. Когда она наконец-то рискнула украдкой на себя взглянуть, сквозь нее прошла волна шока. И не только потому, что бикини идеально сидели на ней. Она выглядела…

Сексуально. Анна не просто льстила себе. Невозможно было отрицать того, что она видела в зеркале: грудь, которая соблазнительно выглядывала из бюстгальтера на бретельках, и ноги, которые не тряслись, как бы она ни двигалась. И это было не только потому, что Анна сбросила вес; упражнения на износ в гимнастическом зале окупились сполна. Как это она до сих пор этого не замечала?

Она вышла как раз тогда, когда Брэнт и Гленн появились из раздевалки, расположенной с другой стороны. Брэнт выпустил еще один похотливый свист, а Гленн молча уставился на нее.

Моника, которая надела купальник еще до прихода Брэнта, была недовольна тем, что отошла на второй план. Но это продолжалось только мгновение. Она через бассейн посмотрела на Анну, и ее каменный взгляд сказал все. Затем с напускной веселостью Моника произнесла:

— Когда вы, парни, закончите разглядывать мою сестру, я с удовольствием воспользовалась бы вашей помощью. — Она повернулась к Анне, когда та подошла поближе. — Я и забыла, что у меня до сих пор есть это старье. Ну, забирай себе на здоровье. Видит Бог, я не могу сейчас себе такое позволить.

— О чем ты говоришь? — Гленн продолжал гнуть свою линию. — Ты до сих пор самая эффектная женщина на планете!

— Которая к тому же никому не наставит рога, — Моника говорила так весело, как будто это была самая изумительная шутка.

Только Анна знала, что это правда: Моника не была в постели ни с кем с момента несчастного случая. Не то чтобы не нашлось мужчин, готовых вступить в связь с Моникой Винсент, стоило ей только поманить пальцем, но ее гордость не позволила бы ей сделать это. Вместо этого Моника предпочитала создавать иллюзию того, что она une femme fatele[13], неистово флиртуя со всеми, от Гленна до сыновей садовника, иногда даже переходя границы приличия, как это произошло с парнем Энди. Она также ничего не делала для того, чтобы опровергнуть слухи, которые расходились со стремительной быстротой, такие, как, например, о настройщике пианино, с которым у нее якобы была любовная связь, — слух, который наверняка усилил их популярность. Но за всем этим скрывалось отчаяние: Моника осознавала, что она больше никогда не будет счастлива как женщина.

Этого было достаточно, чтобы Анна ее пожалела. Почти.

Анна залезла в бассейн и немного поплавала, что теперь, когда она не чувствовала себя горбатым китом, не было так ужасно. Она с удовольствием плескалась, пока двое мужчин составляли компанию Монике на мелком краю бассейна, а затем выбралась наверх, стараясь не привлекать к себе внимания.

Арсела, которая догадывалась, что Анна, должно быть, умирает от голоду, вынесла поднос с фруктами и сыром. Анна взяла немного винограда, растянувшись в шезлонге. Она с удивлением подумала, что не так уж плохо провела время. Это было лучше, чем сидеть в душной комнате наверху, хотя если бы шесть месяцев назад кто-то сказал Анне, что настанет день, когда она не будет стыдиться своего тела, надев купальник, Анна рассмеялась бы ему в лицо.

Скоро Гленн с сожалением сообщил, что ему пора идти, — он сказал, что обедает с Харви, произнеся имя одного из самых важных продюсеров Голливуда так небрежно, как богатые женщины роняют свои шубки. Анна воспользовалась моментом и принесла свои извинения.

Она была в раздевалке, воюя с застежкой на купальнике, и вдруг дверь открылась. Анна удивленно обернулась и увидела Гленна, стоявшего в дверном проеме. Косой свет, падающий сквозь жалюзи, придавал ему зловещий вид, как у Клайда Рейнса в «Печально известном».

— Помощь нужна? — спросил он.

— Гленн? Что ты здесь делаешь? — Анна уперлась руками в бока и нерешительно посмотрела на него.

— Надеюсь, я тебе не помешал? — он обезоруживающе улыбнулся.

— Нет, конечно нет. — Анна ненавидела себя за эти слова. Почему она это сказала? Он должен был знать, как ей неловко.