— Но каким образом то зло, что мы сотворили, могло привести к смертям Чака и Риккардо?! Между всеми этими событиями нет абсолютно никакой связи!

— Если твоему пониманию недоступна внутренняя логика происходящего, то это еще не означает, что ее нет, — Оди опять сложила руки на груди. — Ваш капитан, например, наверняка был раздражен, его могли терзать некие сомнения или даже угрызения совести, что, в конечном итоге, и привело к ряду импульсивных и необдуманных поступков. Кроме того, когда человек всецело погружен в собственные мысли, он крайне невнимательно смотрит под ноги. Человеческому разуму не под силу проследить все нити, что увязывают различные эпизоды друг с другом, пересекаясь и сплетаясь с мириадами других. Паутина нашего мира столь подвижна и изменчива, что даже малейшее ее возмущение может рвать одни связи и образовывать новые. Тот, кто владеет искусством игры на этом инструменте, способен сотворить все, что угодно. И вы заслужили свой персональный концерт. Приговор — всего лишь взмах дирижерской палочки.

— Но кто же тогда исполняет эту дьявольскую пьесу для Смерти с оркестром? — Шимаэл почувствовал, как на его затылке зашевелились волосы. Чак, оказывается, удивительно близко подобрался к разгадке.

— Зачем ты задаешь мне вопрос, ответ на который тебе прекрасно известен?

— Сиарна! — прошептал Шимаэл.

— Мстительная сучка!!! — выкрикнула Сейра, не в силах более сдерживаться. — Ваша патронесса — гнусная и злопамятная стерва, даже хуже, чем моя полоумная свекровь!!!

Шимаэл похолодел, увидев, как окаменело лицо Одэзи, как обострились его черты, и как ее губы вытянулись в тонкую бледную линию. Однако Жрице хватило выдержки, и только ее голос зазвенел как натянутая до предела струна.

— Моя Госпожа — не человек, и Ей не свойственны людские слабости. Она не злая и не добрая, Ей чужды наши эмоции и страхи, Она выше всего этого. В своих поступках Сиарна предельно рациональна.

— Выше, как же! — не унималась Сейра. — Она самовлюбленная и злобная тварь!

— Сейра, угомонись! — Шимаэл ухватил ее за локоть, но девушка выдернула руку.

— Какого черта твоя подруга лжет нам?! Зачем выгораживает свою дражайшую Сиарночку?! Пусть она снаружи и белая, но внутри у нее сплошь черная гниль, ей же на роду написано творить зло и гадить, гадить, гадить!!!

— Ты о чем?

— «И станешь в гневе черном свой скорый суд вершить!» — продекламировала Сейра, подбоченясь и вскинув вверх левую руку. — При чем здесь рациональность? Вы возненавидели нас за то, что мы залезли в ваш огород, и этим все объясняется. Все, что вы делаете с нами, буквально пропитано злобой и гневом!

— А ваш Бог?! — полные ярости слова Одэзи буквально отбросили девушку на Шимаэла, глаза Жрицы метали молнии, — разве не в гневе проклял Он бесплодную смоковницу?! Разве не в гневе изгнал Он торгующих из Храма Отца своего?! А вы, продавцы фальшивых чудес, осквернившие Храм Госпожи моей и само светлое имя Ее, чем вы лучше них?! Чем вы от них отличаетесь?!

— Я покажу тебе, — Айван молниеносным движением вскинул винтовку, приставив ствол к голове Жрицы, — сейчас я объясню, чем мы отличаемся.

— Ваня, нет! — охнула Сейра, а Шимаэл просто окаменел. Он прекрасно понимал, что на сей раз при всем желании не сможет ему помешать. Не успеет.

— Мы не станем покорно смотреть на то, как нас истребляют, словно какую-то скотину! — Айван не обращал на них ни малейшего внимания. — Игры закончились! Я не стану вашей послушной марионеткой, я убью любого, кто встанет на нашем пути! А начну я с тебя.

— Ты полагаешь, моя смерть что-то изменит? — голос Одэзи оставался удивительно спокоен.

— Она послужит хорошим уроком для твоих подружек. Впредь они хорошенько подумают, прежде чем к нам соваться! — спецназовец криво усмехнулся. — Я, знаешь ли, тоже кое-что смыслю в педагогике.

— Что ж, если от этого тебе станет легче…

— Заткнись! — грубо оборвал ее Айван, — лучше подготовься к встрече со своей Госпожой!

— Я всегда готова.

— Тогда сдохни! — он спустил курок.

Шимаэл и Сейра дружно вздрогнули, но вместо грохота выстрела раздался лишь сухой щелчок.

— Черт! — Айван передернул затвор, выбросив в траву осекшийся патрон, и снова ткнул Одэзи, которая даже не шелохнулась, стволом в висок.

И снова лишь щелчок. Второй патрон, кувыркаясь, отлетел в сторону… щелчок.

— Ты так ничего и не понял, — Жрица повернулась к Айвану и посмотрела на него со странной смесью печали и насмешки.

Спецназовец, потеряв последние остатки самообладания, взвыл как обиженная собака и замахнулся винтовкой, намереваясь ударить женщину прикладом. Шимаэл моргнул, а в следующее мгновение Жрица уже оказалась немного правее. Удар Айвана провалился в пустоту, и оружие вырвалось из его рук. В воздухе промелькнула татуированная молния, и раздался короткий глухой удар.

Айван дернулся и, пошатываясь, словно пьяный, отступил назад. Он взмахнул руками, стараясь сохранить равновесие, но не устоял и плюхнулся на землю. На его лице застыло выражение крайнего удивления. Он попытался ухватить Сейру за штанину, однако промахнулся и завалился набок.

— Любителям распускать руки посвящается, — Одэзи отбросила винтовку и поправила задравшийся рукав плаща. — Это тебе должок за нашу прошлую встречу.

Шимаэл и Сейра застыли на месте точно две статуи. На их глазах хрупкая девушка одним ударом отправила в нокаут Айвана, славившегося своей крепколобостью. В регулярных драках противники неоднократно разбивали об его темечко пивные бутылки, о чем вскоре сильно жалели. А тут всего один удар…

Одэзи подошла к своей лошади и взяла ее за уздцы.

— На этом будем считать нашу беседу законченной, — она легким движением взлетела в седло. — А на вашем месте я бы поторопилась. Уже темнеет, — Жрица наклонила голову, прислушиваясь к донесшемуся издалека волчьему вою, — да и погода портится.

— Оди! Подожди! — Шимаэл бросился ей наперерез, — я так и не понял, что…

— Извини, мое время вышло. Я и так рассказала вам больше, чем следовало, дальше выкручивайтесь сами.

Она тронула лошадь, но Шимаэл, отступив в сторону, ухватился за поводья. Он положил руку на бедро Одэзи, но, опомнившись, тут же ее одернул, словно обжегшись.

— Ты говорила, что у нас есть шанс! Что ты имела в виду? Что нам нужно сделать, чтобы им воспользоваться?

— Если ты не можешь понять этого своим сердцем, то думай головой.

— Скажи, хотя бы, сколько у нас еще времени в запасе?

— Немного.

— Ты и мне отвела роль в своей симфонии возмездия?

— Чем дольше ты будешь меня искушать, тем мучительней окажется твой конец, — она выдернула поводья из руки Шимаэла.

— Оди!