«Корабль еще двигался, но крен быстро увеличивался. Ветер немного стих, но волны по-прежнему были большими и накатывались по правому траверзу. Помню, по внутренней связи мне позвонил мой друг: „Только не ври, — сказал он. — Насколько серьезна ситуация?“ Я ему сказал, чтобы он все бросал, потому что нужно покидать корабль. „Ты сошел с ума“, — сказал он. Однако к этому времени „Шарнхорст“ уже почти плашмя лежал на воде. Отовсюду с борта прыгали матросы. Некоторые из них пытались забраться на спасательные плотики, однако много плотиков было пробито осколками снарядов. Я вспомнил совет, который мне дал один из моих друзей в Нарвике: „Если корабль тонет, то нужно быстрее избавиться от одежды, иначе тебя затянет в воронку“. Я стащил с себя меховую куртку и снял ботинки. Потом я оказался около большого прожектора, ледяная вода уже была по колено. Мне оставалось только нырнуть, подобно пловцу. Оказавшись в море, я начал отчаянно барахтаться, чтобы отплыть подальше от воронки».

«Мостик уже находился на уровне воды, волны захлестывали фор-мачту. Вдруг мы поскользнулись и очутились в бурлящей воде. Меня затянуло в глубину. Мне удалось вынырнуть, но Дирлинга нигде не было, и я его больше не видел. Задыхаясь, я пытался отплыть подальше от корабля.

Прямо перед собой я увидел матроса. Он сидел на поплавке траловой сети. Когда я попытался забраться на поплавок, он перевернулся, и мы оба оказались в воде. Я плыл через большое пятно горючего… Вокруг разыгрывались ужасные сцены, подсвечиваемые осветительными снарядами и фонарем с одного из плотиков… Я видел, как на этом плотике встал лейтенант. Он закричал: „Товарищи! Нашему тонущему кораблю, нашему гордому „Шарнхорсту“! Ура! Ура! Ура!“ Матросы, барахтавшиеся в море, откликнулись троекратным возгласом „Ура!“ Кто-то на этом же плотике прокричал: „Нашим любимым! Нашим семьям! Ура! Ура! Ура!“ И вновь те, кто слышал, поддержали этот прощальный призыв. У всех, кто оказался свидетелем этой сцены, сердце разрывалось на части».

«Я увидел киль и винты. Корабль перевернулся и уходил носом в воду. Потом раздалось два или три мощных подводных взрыва. Это напоминало землетрясение! От ударной волны перехватило дыхание».

«Как ни странно, море было сравнительно спокойным, возможно, из-за слоя горючего на поверхности. Я поплыл дальше и вдруг заметил еще один плотик. На нем нашлось место еще для одного человека. Кто-то втащил меня туда. Я лежал в полном изнеможении, уткнувшись лицом вниз. Потом я увидел, как встал какой-то юный лейтенант. „Все это бессмысленно“, — сказал он, прыгнул в воду и мгновенно исчез. Мы ничем не могли ему помочь. Я поранил руку. Мы сидели на плотике, и нами овладевало полное безразличие. Вдруг мы услышали отдаленный грохот артиллерийского залпа. Кто-то спросил: „Это что, англичане стреляют в нас?“ Думаю, впрочем, что англичане просто прогревали орудия, чтобы они не замерзли».

«Я слышал, что офицеры решили разделить участь своего корабля. Больше я ничего не знаю».

«Что касается того, застрелились адмирал и капитан или нет, я могу сказать только о том, что слышал, находясь в воде. Капитан, его помощник и адмирал Бей якобы одновременно прыгнули с мостика через пятнадцать-двадцать минут после нас. Могу сказать, что все это домыслы, англичане просто хотят выдать желаемое за действительное».

«Не было видно никаких огней, я оказался в полной темноте. Я остался один на один с морем, но благодаря спасательному жилету держался на воде. Потом увидел плотик, и меня втащили туда».

«Я услышал, как кто-то сказал: „Он ранен. И весь в крови“. Я подумал, что меня опять бросят в воду, чтобы освободить место для кого-нибудь из тех, кто не ранен и имеет больше шансов выжить. Я сказал: „Это кровь не моя, а товарища“. Потом рассказал, как я его тащил в лазарет. От холода я онемел, но в общем был цел».

«Какой-то матрос никак не мог выбраться из воды, я крепко ухватился за него. Потом я начал сильно дрожать, но руки не отпустил».

«Я не утонул благодаря своей кожаной куртке, которая плотно обхватывала запястья и задерживала воздух внутри. Однако воротник был чуть великоват, и мне пришлось одной рукой зажимать его на горле, а другой загребать воду, вместе с остальными пытаясь отплыть от корабля. Был ужасный момент, когда я почувствовал, как по воде прошла сильная ударная волна, — я понял, что взорвались котлы».