– У вас, как я понимаю, был аварийный план, – сказал барон. – Так куда вы отослали женщину с мальчиком? – Он взглянул на руку Лето. – На вас нет кольца. Оно у мальчика?

Барон поднял взгляд от руки герцога к его глазам.

– Не хотите отвечать… – проговорил барон. – Зачем заставлять меня делать то, что мне делать не хотелось бы? Ведь Питер применит простые и прямые методы. Не могу не признать, что порой они действительно являются наиболее эффективными – но мне не нравится, что подобные методы придется применить к вам.

– Например, кипящее масло на спину. Или на веки, – предложил Питер. – Или на другие части тела. И особенно хорошо действует, когда объект не знает, куда попадет масло в следующий миг. Хороший метод, и есть некая своеобразная красота в узоре белых пузырей на обнаженной коже… не правда ли, барон?

– Это изысканное зрелище, – согласился барон, но голос его звучал очень кисло.

Эти щупающие пальцы!.. Лето глядел на жирные пальцы, на кольца и перстни, унизывающие пухлые, как у младенца, руки, ни на миг не прекращающие двигаться.

Крик боли, доносящийся сквозь дверь за спиной герцога, терзал его нервы.

Кого они схватили? – думал герцог. Неужели Айдахо?

– Поверьте, любезный кузэн, – повторил барон, – я бы не хотел доводить дело до этого.

– Представьте только, как нервные сигналы спешат-торопятся за помощью, которая не может прийти! – сказал Питер. – В этом есть своя прелесть, это просто художественно!

– Да, Питер, ты у нас настоящий художник, – прорычал барон. – А теперь, сделай милость, помолчи!

Лето вспомнил вдруг, как Гурни Халлек как-то при виде изображения барона процитировал: «И стал я на песке морском и увидел выходящего из моря зверя… а на головах его имена богохульные».

– Мы напрасно теряем время, мой барон, – вмешался Питер.

– Возможно. – Барон кивнул. – Вы же сами понимаете, дорогой Лето, в конце концов вы скажете нам, где они. Какой-то уровень боли сломит вас. Я куплю вас болью.

«Скорее всего он прав, – подумал Лето. – Если бы не зуб… и то, что я просто не знаю, где они».

Барон подцепил ломтик мяса, сунул в рот, медленно прожевал и проглотил. Надо попробовать по-другому, подумал он.

– Полюбуйся-ка на этого святого, Питер. Он думает, что его нельзя купить.

При этом барон подумал: «Да! Смотри на него – считающего себя неподкупным. Смотри, как держат его миллионы акций – миллионы долей себя самого, продававшихся каждую секунду его жизни! Возьми его сейчас и потряси – он загремит, как пустая жестянка. Пуст? Распродан подчистую! Так какая разница – как он умрет теперь?..»

Крик за стеной смолк.

Барон увидел Уммана Куду. Капитан стражи появился в дверях и покачал головой. Пленник так и не дал нужной информации. Еще одна неудача!.. Все. Хватит тянуть с этим дураком герцогом – с этим глупцом, не понимающим, какой ад может обрушиться на него – ад, находящийся на бесконечно малом от него расстоянии. Малом, как толщина нерва.

Эта мысль успокоила барона, поборола его нежелание подвергать пыткам особу королевской крови. Сейчас он представлял себя хирургом, делающим бесчисленные разрезы ножницами – он срезал маски с дураков, открывая спрятанный ад.

Все, все они кролики! И все пытаются спрятаться, завидев хищника.

Лето смотрел через стол и сам не понимал, чего ждет. Зуб быстро покончил бы со всем этим. Но… в общем, почти вся эта жизнь была хороша. Он обнаружил, что вспоминает змея, реющего в перламутрово-голубом каладанском небе, Пауля, радостно смеющегося при виде этого змея. И восход здесь, на Арракисе, – ярко окрашенные гряды Барьерной Стены за пыльным маревом…

– Скверно – пробормотал барон. Он оттолкнулся от стола, легко поднялся – помогали поддерживавшие его тушу силовые генераторы – и заколебался на миг, заметив странную перемену в герцоге. Тот глубоко вдохнул, его челюсть напряглась, на ней вздулся бугорок мускула – так сильно Лето стиснул зубы.

«Как он боится меня!» – подумал барон.

А Лето, испугавшись, что барон может уйти от него, изо всех сил надавил на зуб-капсулу. Почувствовав, как он лопнул, открыл рот и резко выдохнул остро-щиплющий парок, вкус которого уже наполнил его рот. Барон вдруг уменьшился, стал удаляться – словно сужающийся тоннель раздел его и герцога. Над ухом Лето кто-то охнул. Тот самый «шелковый» голос. Питер. Значит, и ему досталось!

– Питер! В чем дело?

Рокочущий бас был где-то очень далеко.

В мозгу Лето опять шевельнулись воспоминания. Словно беззубый шепот старых ведьм. Комната, стол, барон, пара полных ужаса сплошь синих глаз – все смешалось вокруг, сжалось…

Там был еще человек с туфлеобразным подбородком – падающий игрушечный человечек. У него был сломанный, свернутый влево нос – словно маятник, отклонившись в сторону, застыл навсегда.

Лето услышал далекий грохот бьющегося фарфора. Далекий раскатистый бас. Сейчас его сознание было подобно бездонному сосуду, вобравшему все, что было когда-то: каждый крик… каждый шепот… каждое… молчание…

Последняя мысль… Лето увидел ее как бесформенное светлое пятно в лучах тьмы: «День, когда плоть обретает форму, и плоть, когда день обретает форму». Эта мысль поразила его ощущением необыкновенной полноты – чувство, которое, он знал, невозможно объяснить.

И наступила тишина.

Барон стоял, прижавшись спиной к потайной двери – двери своего личного тайного выхода, устроенного позади стола. Он захлопнул ее, выскочив из полной трупов каюты. Кажется, вокруг суетилась охрана… «Неужели и я вдохнул это? – спросил он себя. – Что бы это ни было – неужели Лето достал и меня?!»

Постепенно он снова стал слышать звуки… и смог соображать. Кто-то кричал, приказывал… противогазы… дверь не открывать… включить вентиляцию на максимум…

«Все остальные упали почти сразу. А я еще на ногах! Я еще дышу! Ад побери… еще немного – и…»

Теперь он мог трезво оценить происшедшее. Его щит был включен – на малую мощность, но вполне достаточно, чтобы замедлить молекулярный обмен на границе силового поля. Кроме того, он уже вставал и оттолкнулся от стола… и еще – вскрик Питера, на который вбежал капитан стражи, прямо навстречу собственной гибели.

Случай да предупреждение, прозвучавшее во вскрике умирающего человека, – вот что его спасло.

Барон, разумеется, не чувствовал никакой благодарности к Питеру. Глупец сам виноват в своей гибели. И этот дурак капитан!.. Утверждал, что сканировал каждого, кого приводили к барону. Как же сумел этот герцог?.. Никакого предупреждения! Даже ядоискатель над столом не сработал, пока не стало поздно… Как?

«Впрочем, теперь уже это не важно, – подумал барон. Он уже вновь обрел уверенность в себе. – Просто следующий капитан стражи начнет с ответа на этот вопрос».