План по обезвреживанию особо опасного преступника с магическими способностями оказался до идиотизма прост. Но Саммерс почему-то называл его идеальным. Генри был с ним совершенно не согласен, но другого плана не было. До позднего вечера двое полицейских ползали по офису, посыпая то тут то там пол крупой, солью, навязывая узлы на шнуры электропитания и рисуя знаки, смысла которых рыжий совершенно не понимал. Штат сотрудников «Фейри стайл» в полном составе смотрел на них как на идиотов и, скорее всего, прикидывал, откуда лучше всего вызвать неотложку для пары помешанных копов. Миз Коллинз, глядя на все эти художества, кивала с удовлетворением и строго-настрого запретила кому бы то ни было пытаться навести порядок.

Правда, один вопрос она все же задала:

— Но разве это может помочь против настолько могущественного нелюдя?

Фейри в тот момент в хирургических перчатках втыкал в какой-то букет ветку рябину и морщился так, будто хотел чихнуть. Глаза у него покраснели, напоминая О’Нилу, как выглядит в сезон цветения тополей его девушка. На рябину у напарника была аллергия, видимо, то же самое испытывали и все другие дивные, иначе бы с чего Биллу мучиться?

— Помочь, может быть, и не поможет, но деморализует очень сильно.

После этих слов нечистый все-таки оглушительно чихнул и посмотрел на букет с запрятанной в него веткой рябины так, будто это был раскаленный прут.

— Может, лучше я? — сжалился над старым другом Генри, не в силах больше смотреть на эти мучения.

— Может, — с облегчением согласился принять помощь фейри, отходя от столь неприятного для него предмета.

Когда инспектор решился войти в кабинет миз Коллинз, чтобы задать ей какой-то вопрос, ему стало дурно от концентрации магии. Сама главный редактор сидела на полу с — немыслимо! — распущенными волосами и нараспев читала заклинание. Колдовство оказалось настолько сильным, что даже с учетом слабого латентного дара полицейского он почувствовал творящееся волшебство всей кожей.

— Ч-что это? — в панике спросил Генри у ведьмы, готовясь, если что, вылететь пулей за дверь и больше не возвращаться. Вся эта чертовщина становилась чересчур жуткой для него. О’Нил любил своих обычных «клиентов», которые использовали стандартную, такую простую и понятную магию, посягали исключительно на что-то материальное и были пусть и ублюдками, но всего лишь людьми. Игры с фейри, ведьмами, отрывание голов и выколупывание чужих глаз являлись для копа уже чем-то из ряда вон выходящим.

Колдунья вперила в визитера тяжелый взгляд, и полицейский увидел в нем вечность. Чем старше род ведьмы, тем больше в ней силы, тем больше облеченных властью предков стоит за ней. Очевидно, род миз Коллинз был очень, очень древним.

— Уверены, что хотите это знать? — хрипло, каким-то незнакомым голосом спросила главный редактор.

— Нет! — поспешно ответил Генри и вылетел за дверь, не оглядываясь. Ведьмы определенно не относились к его любимым собеседникам. Фейри уже казались куда приятней. По крайней мере Билл не пугал его настолько сильно.

Впрочем, Вальпургиева ночь еще не наступила, возможно, встреча с мистером Дэниэлсом изменит взгляды на жизнь у скромного работника полиции Айнвара.

Хорошенькая девица все так же поражала абсолютно не замутненной проблесками разума кукольной мордашкой и голубыми стеклянными глазами. Если бы она не моргала, то была бы похожей на манекен. Нет, ей в этой приемной точно не место, тут имеют право находиться только Джулия Беннет и Лиллен Адамс, которых можно называть как угодно, но точно не дурами.

И завтра, тридцатого апреля, обе эти девушки окажутся на рабочем месте. На том, чтобы и младшая ассистентка вернулась в офис, настоял Билл, посчитавший, что так картинка покажется Дэниэлсу убедительней. Как удалось заставить Арчи отпустить свою пленницу, оставалось загадкой, но по телефону с ним Саммерс говорил никак не меньше получаса и большую часть времени изрыгал в трубку такие ругательства, что не будь фейри сам полицейским, Генри тут же потащил бы его в участок за нарушение общественного порядка. Неизвестно, что для Дэниэлса-младшего оказалось убедительней, доводы рассудка или же площадная ругань, но своего дивный добился, чему был несказанно рад.

— Я не верю, что это сработает, — время от времени бурчал полицейский, глядя на приготовления, и бормотал все молитвы, которые только мог вспомнить. Прежде Генри не приходилось обращаться ко Всевышнему, и на ум приходили только те слова, которые родители произносили перед принятием пищи. Не самая подходящая молитва, надо сказать.

Его приятель-фейри только пожимал плечами и методично продолжал делать свою работу. Практика показала, что дивный знал достаточно способов, чтобы справиться со своим сородичем. На вопрос, чем же занимался славный парень Билл Саммерс, находясь в родной Тир Тоингире, тот просто и без отговорок ответил:

— Работал полицейским.

Сказать на это было нечего. Если кто-то хороший коп, какая разница, где работать и с кем работать? А Саммерс и правда имел хватку хорошего сыщика и кураж для того, чтобы заниматься борьбой с преступностью.

— Не удивлен, — тихо прокомментировал О’Нил и принялся освящать все окна офиса. Этого фейри сделать не мог, у нечисти вообще плохо складывались отношения с религией.

— У людей есть старая легенда, что первая женщина купала своих детей. И ваш Бог захотел взглянуть на них. Но часть из детей все еще была грязной, и женщина, устыдившись, спрятала их от глаз своего Бога. Тот сказал, что как Он их не видит, так и никто из людей не сможет увидеть их тоже, — ответил на вопрос, почему же дивные так плохо переносят религиозные символы, Саммерс.

— И легенда правдива? — не очень поверил в рассказанное полицейский.

Фейри тихо, но как-то… проникновенно рассмеялся.

— Одно я могу сказать наверняка, дружище, — мягко произнес нечистый. — Ни один из дивного народа никогда не был человеком. Просто потому что не мог. Мы порождения самих стихий, первородной магии земли. К тому же… Ваш Бог, если верить тому, что о Нем говорят, любит всех своих детей. И будь мы Его детьми, Он бы не мучил нас так. О нас ходит много легенд… И все они мало соответствуют истине.

— А как ты сам будешь драться? Тебе же тоже несладко от крестов и прочей ерунды?

Билл недовольно покосился на висящее над окном распятие. Оно ему совершенно точно не нравилось, но и шарахаться от опасного предмета он тоже не спешил.

— Чем больше ты убиваешь смертных, тем больше на тебя гневается ваш бог. На мне нет человеческой крови. Точнее, той крови, за которую меня можно винить… Но все равно это все… чудовищно неприятно… Однако Дэниэлсу сегодня будет куда больней, можешь мне поверить.

Последнее пусть немного, но утешало. Ведьма. Фейри. Заклинатель из Ямато. Ну и коп с пистолетом. Интересно, достаточно ли этого, чтобы расправиться с тварью, подобной Ричарду Дэниэлсу?

Знаете, после нескольких дней безделья являться на работу — мучительное испытание. Мне-то уже казалось, будто я привыкла сутками торчать в приемной миз Коллинз, буквально жить в офисе. Заблуждалась. Лень стала за эти несколько дней привычной и привлекательной, а то, что рядом со мной всегда, каждую минуту находился Ватанабэ, делало безделье особенно прекрасным.