– Дура ты! – в сердцах сказала я и пошла к лошади. Сев на Лань, я не прощаясь уехала. Спину мне прожигал ненавидящий взгляд.

«Повезло» Минаху с дочуркой. Какие бы страсти о нём не рассказывали, но не был он похож на жестокого человека. На мой взгляд, чувствует он свою вину перед дочерью за мать, поэтому во всём ей и потакает всю жизнь. Да и не женился из-за этого. Если бы действительно хотел, то настоял бы на своём и дочь ему не указ.

Даяна же слишком привыкла, что всё по её в жизни складывается. Если не образумится, то не будет у неё счастливой супружеской жизни, ведь там надо иногда и на компромиссы идти да чуткость проявлять. Эта же только себя понимает.

Задумавшись, я и не заметила, что Лань уже давно идёт шагом. Вдруг она заржала, вскинув голову, и я встрепенулась. На дорогу вышел неопрятно одетый мужчина. Видно я накаркала насчёт пьяниц, так как по этому экземпляру было видно, что он закладывает.

– Куда спешишь, красавица? – оскалился он щербатым ртом.

Откуда он вообще взялся?! Если бы шёл по дороге, до должна же я была его заметить. Неужели меня поджидал? Как назло, и людей видно не было.

– Не ваше дело! – отрезала я и послала Лань, желая его скорее обогнуть.

Вот только он изловчился и перехватил поводья, задержав лошадь. Впервые в жизни я пожалела, что у меня нет в руках хлыста, а то я бы ему и оставшиеся зубы пересчитала.

– Я тут слышал, что ты хорошо мужчин оглаживаешь, – заявил он, – хочу, чтобы ты и меня уважила.

– Совсем охренел?! – рявкнула я. – Сейчас так уважу, что последних зубов лишишься!

– Значит, не хочешь по-хорошему…, - оскалился он, и начал стаскивать меня с седла.

Я спокойно сидеть не стала, и зарядила ему в лицо. В последний момент он отшатнулся, и удар получился смазанный. Вот только я потеряла равновесие, и стала заваливаться на него.

Не знаю, чем бы это закончилось, но тишину нашей молчаливой борьбы нарушил окрик:

– А ну оставь девушку в покое!

Мужик так резко отскочил от меня, что я стала сползать на землю. Меня подхватили сильные руки и заново усадили в седло.

– Ты в порядке? – спросил Курдаган и я кивнула.

– Ты чего её защищаешь? Она и тебя оглаживала? – оскалился мужик.

Резко развернувшись, тот врезал ему так, что он отлетел на несколько метров и рухнул на землю. Тяжело поднявшись на четвереньки, тот сплюнул кровь. Курдаган подошёл к нему и поднял за грудки, придав вертикальное положение. Сколько же в нём силищи, если ноги мужичка болтались в воздухе, не касаясь земли.

– Если ты в её сторону хоть косо посмотришь, то тебе не жить. Ты понял? – с тихой угрозой спросил он.

Тот дёргал ногами и хрипел, так как ворот рубахи душил его. С брезгливым выражением Курдаган отбросил его в сторону и тот рухнул опять на землю.

– Ты почему так долго? – спросил он, возвращаясь ко мне.

– Минах спину сорвал, пришлось задержаться и помочь.

– Помочь…, - перекривил меня мужчина, сплёвывая. – Оглаживала она, мне его дочь всё рассказала!

«Так его Даяна послала?!», – дошло до меня. То-то её глазки так блестели. Ну, держись!

– Ринус, если ты ещё раз свою пасть откроешь и хоть одно плохое слово о ней скажешь, я с тобой по-другому поговорю, – процедил Курдаган с побелевшим лицом, развернувшись всем корпусом к тому.

До того наконец дошло, что с ним не шутят, и он струхнул, осев опять на землю.

Курдаган взял мою лошадь под уздцы, и повёл за собой.

– В мою кузницу можешь забыть дорогу, – бросил напоследок он.

– Не испугалась? – спросил он меня, когда мы немного отошли.

– Всё в порядке. Ты вовремя, иначе пришлось бы самой ему зубы пересчитать.

Курдаган бросил на меня удивлённый взгляд и не сдержал улыбки.

– А ты боевая, – с одобрением произнёс он.

– А ты сомневался? – Я усмехнулась, но на сердце потеплело, что он беспокоился обо мне и пошёл проверить, почему задержалась.

– Подожди, я спешусь, – попросила его остановиться. – Хочу пройтись.

После пережитого инцидента хотелось послать лошадь в галоп и забыть происшедшее, но не оставлять же Курдагана. Поэтому решила лучше пройтись пешком.

– Расскажи, что произошло у Минаха? – попросил он, помогая мне спешиться.

– Он спину потянул. Я пришла к ним, Даяны в доме не было, а он лежит пластом. Ну, я ему и сделала массаж спины, чтобы боль отпустила. Прилетела Даяна и начала обвинять меня во всех смертных грехах. Настолько с ума сошла, что и этого подослала.

– Так это она?! – недобро сощурился он.

– А кто ж ещё? Он же сам сказал, что ему Даяна о массаже рассказала.

Мы прошли немного в молчании. Курдаган о чём-то задумался, а потом произнёс:

– Надо ему рассказать о том, что вытворила его дочь. Негоже, чтобы она языком твоё имя трепала. Такая девушка может быть хуже ядовитой змеи.

– Да поздно её уже воспитывать. Так она его и послушалась. Я припугнула её тем, что если она начнёт чернить меня, то тому придётся на мне жениться, так как репутация пострадала по его вине. Думаю, для неё это пострашнее всего будет, – рассмеялась я.

– Ты бы хотела за него замуж?

– Только если для того, чтобы самой заняться воспитанием Даяны, – кровожадно произнесла я, но увидев напряжённый взгляд Курдагана, ответила уже серьёзно: – Нет, конечно! У меня другие планы. Надо встретиться с подругой и узнать, есть ли шанс вернуться домой.

Дальше разговор перетёк на тему, как я здесь оказалась. Курдаган хотел знать подробности, и я не стала ничего скрывать.

Не став задерживаться у кузницы, мы сразу прошли к дому.

– Ну, где вы так долго? – с порога спросила Аглая. – Мы уже на стол накрываем.

В доме действительно витали умопомрачительные запахи выпечки и еды. Только сейчас я поняла, что успела проголодаться.

– Давайте к столу, – произнесла Марьяна, одарив нас внимательным взглядом.

Помыв руки, мы сели. Аглая чувствовала себя раскованно. Видно ей было хорошо с Марьяной. Да и та сегодня была намного приветливее, чем в прошлый раз, оттаяла.

Ужин прошёл легко. Не сговариваясь, мы умолчали об инциденте. Марьяна обратила внимание, что слишком много народу зачастило в кузницу, и я не удержалась, чтобы не подразнить по этому поводу Курдагана.

– Готовьтесь, у меня уже спрашивали, не поила ли я его, – сказала по секрету Марьяне.

– А ты поила? – невзначай спросила она, бросив на меня острый взгляд.

– Да вы что?! Третьего мне не простят, – рассмеялась я.