Он наклонился. Выдержка покинула его, и он позволил ей увидеть то, чего так жаждала ее душа.

– Нет, – тихо сказал он. – Я увидел тебя и заплатил Эдуарду целое состояние, чтобы тебя заполучить. И я не мог ждать, хотя это было эгоистично с моей стороны. У меня больше нет времени, Кристиана, мне надо решать. Если я соглашусь, ты останешься со мной?

Она едва слышала эти слова. То, что открылось ей сейчас, сделало все предыдущие события незначительными. Она не могла отвести от него глаз, смотрела и смотрела, всем сердцем чувствуя возникшую между ними связь. Кристиана не сомневалась: никто и никогда еще не видел его таким.

Все отражалось в этих бездонных глазах, абсолютно все. Вина за то, что она подвергалась опасности. Боязнь самого себя. Неистовые желания и неукротимый нрав. Но все это затмевало главное и необъятное, то, что сулило счастье и спасение. Ее собственная любовь расправила крылья и с благодарностью потянулась навстречу этому огню.

Губы Дэвида приоткрылись, взгляд потеплел. Казалось, он испытал невероятное облегчение.

– Ты останешься? – повторил он.

– Я не уйду, – прошептала она. Другого ответа и быть не могло. – Я останусь с тобой, кем бы ты ни был – графом или торговцем.

Он прижался губами к ее губам, и Кристиану захлестнуло ощущение покоя и тепла. На какое-то мгновение их души слились воедино.

Это слияние было настолько полным, что слова казались лишними. Но Дэвид не успокаивался.

– Что ты хотела сказать мне в тот день, Кристиана?

– Разве ты не понял? Я была уверена, что ты видишь меня насквозь.

– Гнев и боль ослепили меня. Когда я сошел с корабля, мое сердце было полно любви к тебе. А рассказ Оливера пронзил меня, словно кинжал, и превратил в безумца.

Она потеряла дар речи от его спокойного признания. Заговорив об этом первым, он облегчил ей задачу. Он всегда так делал, с их первой встречи. Сначала из-за понимания и сочувствия, на смену которым пришла любовь.

Она прикоснулась к его лицу, пальцы заскользили по его скулам.

– В тот день я хотела сказать, что люблю тебя. Я поняла это, когда леди Кэтрин привела меня к Стивену. Я осознала, что люблю тебя уже давно.

Он снова поцеловал ее нежно и восхитительно. Губы Дэвида прошептали ей на ухо:

– Они схватили тебя в нашей спальне. Я понял это, когда вернулся.

Звук его тихого голоса согревал ее не меньше, чем его ласки. Восхитительное умиротворение охватило ее. Теперь он знает, что она любила Дэвида-торговца задолго до того, как ей стала известна вся правда о нем, и что она вернулась к нему по собственной воле.

– Ты хочешь меня, Кристиана? Ты ляжешь со мной в постель?

– Ты же знаешь: да, да, да!

Ее готовность, ее любовь ошеломили его, и он сжал ее в объятиях. С того самого момента, как он вернулся домой и увидел беспорядочно сбитые простыни на их супружеской постели, желание обладать ею жило в нем постоянно. Сейчас, однако, он сдерживал свои порывы. Уже одно то, что она находилась рядом, успокаивало его так, как не могла успокоить никакая удовлетворенная страсть.

Она останется с ним, кем бы он ни был. Она давала ему больше, чем он ожидал, гораздо больше, чем заслуживал.

Кристиана улыбнулась.

– Неужели это было так давно, что ты разучился? Дэвид усмехнулся.

– Да. Наверное, мне следовало постоянно упражняться. Ее брови удивленно приподнялись, и он рассмеялся.

– У меня никого не было все это время. Мне больше нравится сидеть с тобой у камина, чем искать утехи на стороне.

Она нахмурилась.

– Как это странно, Дэвид. Я боролась со своей любовью – ты пытался скрыть свою. Мы все это время оставались слепы. Почему? Ты же так прозорлив. Неужели жестокие, злые слова способны возвести такие стены?

– Это все в прошлом. Не стоит…

– Нет, стоит. Я хотела сделать тебе больно – ты стремился к тому же. Мы бросали друг другу в лицо наши страхи и наши иллюзии, и каждый из нас верил им, хотя правда была прямо перед нами. – Она пристально посмотрела на него. – Если бы я тогда подумала хорошенько, то поняла бы, что ты никогда не считал меня своей собственностью. Напротив, все твои поступки говорили об обратном. Если ты и купил себе знатную жену, то не стал пользоваться этим. Почему?

Он не переставал ей удивляться. Оказывается, девочка очень быстро повзрослела, и ее цепкий ум, свободный от постоянной опеки, уже научился добираться до самой сути вещей.

Он полюбил ее, когда она была наивна и неопытна, а теперь она и вовсе сведет его с ума. Он будет просто боготворить ее.

– Ты была такой невинной, дорогая.

– Не такой уж и невинной. Взрослые женщины наставляют девушек перед свадьбой. Я знала, что мужчины обычно ожидают от женщины гораздо большего, чем ты когда-либо требовал от меня. Ты сдерживал себя в постели.

– Мы ведь совсем недолго были вместе, Кристиана. Она задумалась.

– Нет, дело не в этом. Ты знал свою силу, а я – нет. Думаю, ты опасался, что я действительно почувствую себя использованной. И потому все время держал свои чувства под контролем.

Поразительно! Он был очень осторожен с ней, никогда не заходил дальше того, что позволил себе в брачную ночь. Он сдерживался, не задумываясь над этим, и только сейчас понял, что она права.

– Знаешь, я ведь ревновала. Мне не нравилось представлять, что с Алисией и другими ты делал то, чего никогда не делал со мной. Я останусь с тобой, Дэвид, но не в качестве какой-то драгоценной вазы, которую ты боишься разбить.

Она игриво толкнула его и поцеловала так, что у Дэвида захватило дух.

Довольная реакцией, она взглянула на него. Дэвид обхватил ее и прижал к себе, и она с жаром откликнулась. Недели ожидания и томления взяли свое, и он приник к ее губам в яростном поцелуе. Она отдалась этому поцелую, и страсть слила их воедино. Но потом она отодвинулась.

– В день свадьбы служанка дата мне очень полезные советы, – заметила она, избегая его взгляда. – Она сказала, что мужчинам нравится смотреть, как женщины раздеваются. Желает ли мой муж, чтобы я разделась для него?

Она посмотрела на него и покраснела, а он ощутил, что сердце вот-вот вырвется из груди. Затем Кристиана отошла, и пальцы ее коснулись шнуровки платья. Этот жест едва не лишил его остатков самообладания. Он прислонился к спинке кровати, скрестил руки на груди и принялся наблюдать.

Он, конечно, много раз видел, как она раздевается, но это было совсем иное. Она двигалась так изящно, так грациозно, что ее робость и неловкость почти не ощущались. Она наверняка не предполагала, что это так трудно. Он сдержался, чтобы не улыбнуться при виде румянца на ее щеках и сияющих глаз. Она повернулась и позволила платью соскользнуть на пол. Ее руки потянулись к поясу с чулками.