Единственное мое желание сейчас – чтобы все завершилось. Я хочу, чтобы мой народ оказался в безопасности. Хочу вернуться домой. Хочу положить конец тирании Пераксоло.

Он наступает мне на уже сломанные пальцы, и я не могу сдержать рвущийся крик. Противник пинает меня в живот. Могу представить, какое удовольствие это зрелище доставляет Хаварду!

Но я не могу позволить богу убить себя. Не здесь. Я осматриваюсь. Я чуть-чуть не добралась до валунов. Нужно еще немного подползти.

Я выбрасываю свободную руку вперед и подтягиваюсь, хотя ощущения такие, словно отрываю себе раненые пальцы. Напрягаю последние силы и перекатываюсь в нужном направлении. Это усилие заставляет все полученные раны вспыхнуть от невыносимой боли. А я даже не могу вдохнуть после пинка по ребрам.

Я снова вскидываю глаза в поисках вожделенных камней.

Еще пару шагов.

Я с огромным трудом поднимаюсь, жадно стараясь отдышаться.

А затем вижу, как Пераксоло направляется в мою сторону, занося руку. И тут останавливается на середине шага, будто натыкаясь на невидимую стену. Он в недоумении разглядывает свою руку и, не найдя ничего, предпринимает еще одну попытку дотянуться до меня.

Однако у него ничего не выходит. Валуны с железной рудой сдерживают противника. Обойти слева или справа тоже не получается: Айрик с Сореном тщательно рассчитали позиции камней, проверив с использованием брони.

Позади Пераксоло раздается глухой звук, и обернувшись, он видит отряхивающих руки ребят. Они незаметно подкрались и поставили еще один железный валун так, чтобы запереть бога.

Теперь мой соперник в ловушке, не может двинуться, сдерживаемый естественными силами взаимодействия магнитов и металла.

– И это ваш гениальный план? – с усмешкой спрашивает он. – Вы забываете, что я виртуозно умею обращаться с полями. А у вас нет оружия.

И он тянется к заклепкам брони и начинает их расстегивать. Однако не успевает он сдвинуться и на миллиметр, как я наклоняюсь, запускаю пальцы в сапог и вытягиваю оттуда серебряный кинжал. Тот, которым Пераксоло едва меня не убил. Глаза противника изумленно расширяются, когда острое лезвие вонзается ему в шею. Злобный бог падает на землю как подкошенный.

Кровь сочится из раны, пузырится в уголках рта поверженного соперника, капает на камни под его головой. Я плавным движением вытаскиваю кинжал, и струйка превращается в красный поток, вытекающий из крупной вены.

Через несколько секунд Пераксоло уже мертв.

Среди зрителей воцаряется мертвая тишина.

Никто не шевелится и даже не дышит, пока я стою возле тела поверженного бога.

Я склоняюсь над ним и расстегиваю пластины его доспехов, снимаю обувь и плащ. Мне хочется лишь опуститься на землю и спать, спать, спать. Хочется, чтобы все разошлись, а боль утихла, но остается еще одно незавершенное дело прежде, чем я смогу отдохнуть.

Я наконец решила последнюю загадку. Догадалась, почему бог полагался лишь на природные, естественные силы. И знаю, для чего нужны остальные предметы, обнаруженные в его убежище.

Ухватив Пераксоло за руки, я тащу его по земле. Мелкие камешки царапают спину мертвого противника, а капающая с раны кровь оставляет за ним красную дорожку. Но мы движемся так медленно, что я не выдерживаю: опускаюсь на колени и с огромным усилием перекидываю тело на спину.

Придерживая ношу за руку и за ногу и пошатываясь из стороны в сторону, я бреду прямо к отцу, которого хорошо видно в толпе.

Он встречает мой обвиняющий взгляд, разящий не хуже кинжалов, и удивленно смотрит в ответ.

Из-за него я оказалась здесь. Он обрек меня на эту судьбу.

Но теперь я свободна.

Я бросаю мертвого бога к ногам отца и вместе с телом скидываю и все остальные свои горести. Я больше не буду волноваться, что подумает обо мне моя семья. Не буду считать, что я недостаточна хороша для чего бы то ни было.

Я пинаю распростертое тело, вскидываю на отца взгляд и произношу:

– Твой убитый бог.

И тут тишина взрывается криками. Приветственные возгласы просто оглушительны. Все присутствующие стараются подобраться ко мне и похлопать по плечу, погладить по голове или хотя бы прикоснуться к одежде – словно я сама богиня.

Но тут через толпу прорезается маленькая фигурка.

– Немедленно разойдитесь! Она же ранена! – спеша защитить меня, Иррения расталкивает всех вокруг. На ходу она достает лекарства и немедленно прикладывает их к ране на руке, стоит приблизиться ко мне. Жители окрестных деревень толпятся вокруг поверженного бога, стремясь пнуть или плюнуть на более не представляющего угрозы врага.

– Тихо! – доносится сквозь людской гомон властный голос, в котором я узнаю вождя деревни Маллимер, которая приносила в жертву девушек Пераксоло в качестве Дани.

Люди застывают, но нервное возбуждение ощущается почти физически.

– Я узнаю его, – медленно чеканит вождь. – Это Кадмаэль, который был изгнан пятнадцать лет назад после неудачи на воинском испытании.

– Все верно, – подтверждаю я. Может, мне и не было известно его имя, но я твердо уверена, что перед нами – смертный человек. – И это ему вы ежегодно платили Дань.

– Нет, – возражает мужчина. – Наша деревня делала это более тридцати лет, а Кадмаэля изгнали всего пятнадцать.

– Пераксоло – всего лишь имя. Подозреваю, что оно передавалось от одного изгнанника другому несколько поколений, как переходящее знамя. Таким образом отщепенцы из деревень могли собирать Дань и одновременно осуществлять возмездие и запугивать тех, кто отправил их на верную смерть. Должно быть, традиция продолжается уже сотни лет, поэтому легенда о могуществе Пераксоло и имеет такой вес.

– Нет! – еще более непримиримо восклицает вождь Маллимера. – Во имя его благословения мы каждый год приносим в жертву девушку.

– Вы неправы, – невозмутимо отвечаю я. – Вы каждый год обрекаете девушку на насилие и пытки, отправляя к озлобленному подонку, который привык потакать своим прихотям.

Женщины, стоящие неподалеку, начинают рыдать. Могу спорить, это матери жертв.

– Нет, – уже чуть ли не шепотом спорит мужчина.

– Нафтал, – вклинивается отец, – прекрати возражать и дай дочери закончить.

– Но он убил всех людей в нескольких деревнях! – кричит Нафтал. – Как это можно сделать, если не использовать божественные силы?

Отец оборачивается ко мне. Пока я говорю, Иррения пожимает мне пальцы в ободряющем жесте.

– Яд, – предлагаю я разумное объяснение. – Я была внутри убежища этого человека. Там стояли бочки с железными фрагментами. Ему оставалось лишь бросить их в колодец, чтобы отравить все население деревни.