Дикий Запад – это так называемые «территории» – районы, получившие четкие административные границы, но не принятые еще законным образом в состав США в виде штатов. А потому не имевшие права посылать в сенат и конгресс своих представителей. Писаных законов для территорий еще не существовало – потому что не было составлявшего такие законы сената штата. Более того, на территориях не было никакого государственного аппарата – ни чиновников, ни судей, ни полиции, ни почты. Правительство, правда, посылало туда пару-тройку чиновников, но они, не располагая никакой реальной силой, оставались не более чем наблюдателями. Об этом у нас есть подробные и интересные воспоминания очевидца – я имею в виду книгу Марка Твена «Налегке». Марк Твен (в ту пору еще не взявший этот знаменитый псевдоним и звавшийся своим настоящим именем – Самуэль Ленгхорн Клеменс) по молодости лет и живости характера участвовал в Гражданской войне на стороне южан. Однако очень быстро заболел, вывихнул ногу, и, отлеживаясь на уединенной ферме, обдумал все как следует и решил плюнуть на войну, не участвовать больше в ней ни на чьей стороне. Поскольку война, независимо от его хотения, продолжалась, нужно было отсидеться где-нибудь в безопасном отдалении – для северян Клеменс был противником, а для южан дезертировавшим из армии лейтенантом. Куда ни кинь, всюду клин. Тут и подвернулся удобный случай: брат будущего знаменитого писателя как раз и был назначен правительственным чиновником «территории Невада», и Клеменс с ним уехал, став его секретарем.

Весь беспредел Дикого Запада сводился к разгулу всевозможного темного элемента – бандитов, грабителей, скотокрадов, карточных шулеров и тому подобной публики. Когда территории становились полноправными штатами и там появлялись судьи, шерифы и полицейские, беспредел, конечно, не уничтожали полностью, но прижимали крепко. Западные штаты были гораздо более криминальными районами, чем все остальные, – и только. Государство там занимало сильные позиции и располагало соответствующим аппаратом.

На Диком Севере все обстояло гораздо интереснее и сложнее – и беспредел растянулся на столетия. Всем заправляли самые крупные «авторитеты» графы Нортумберленд и Уэстморленд, а всего на ступенечку пониже стояли сильные и могущественные кланы – Перси, Дарки, Невиллы. Один из Перси как-то принародно высказался кратко:

– Зачем король, когда есть Перси?

Звучало цинично, но полностью соответствовало сложившейся ситуации. Английские короли практически не имели власти над Пограничьем. Каких бы то ни было королевских чиновников там не было вообще, от слова «совсем». В Лондоне прекрасно понимали, что любой чиновник, вызвавший бы недовольство местных авторитетов, очень быстро пропадет бесследно, словно в воздухе растает, – чащоб и обширных болот там хватало, а местные в случае какого-либо печального инцидента заведомо ничего бы не видели и не слышали и ничего не знали…

Ни одно мало-мальски крупное человеческое сообщество не может существовать без законов или хоть какого-то подобия таковых. Даже пираты Карибского моря вовсе не были этакой анархической вольницей, где любой мог творить все, что ему заблагорассудится. Существовали неписаные, но строго соблюдавшиеся «понятия», сродни уголовным или тюремным. Были и писаные. На каждом пиратском корабле имелся обширный «контракт», подписанный всеми, от капитана до юнги. Там скрупулезно оговаривалось, какую долю добычи получает капитан (если он был и владельцем судна, доля увеличивалась), «офицеры» (к которым, кроме помощников капитана и штурмана, приравнивались судовой врач и плотник, фигура на судне немаловажная), квотермейстер (начальник абордажной команды), матросы и юнга (обычно получавший половинную долю). Создавался «страховой фонд», причем так же четко было расписано, какая сумма полагается за конкретные увечья – на потерю руки или ноги, глаза, пальцев существовали конкретные тарифы. Строго регламентированы были правила поведения и наказания за проступки. Тех, кто утаивал часть добычи от «общего котла», прогоняли с корабля или высаживали на пустынное побережье или необитаемый остров – с небольшим запасом пороха, свинца и воды, с ружьем. На некоторых судах за насилие над пленницами, пьянство, неподчинение капитану в рейсе, самовольную отлучку на берегу строго наказывали – от лишения доли в добыче до смертной казни. Дуэли на борту были строжайше запрещены, их следовало устраивать непременно на берегу. И так далее, и тому подобное.

Авторитеты Пограничья бумажной возней себя не утруждали – но систему понятий выработали обширную и строгую. Занимались они главным образом грабительскими набегами на шотландцев. Поскольку Шотландия была страной бедной, все сводилось к угону скота и захвату заложников из богатых семей, за которых родственники могли заплатить выкуп. Объективности ради нужно уточнить, что сопредельные шотландцы занимались тем же самым, даже гораздо дольше англичан, тысячу с лишним лет, с тех пор как из Англии ушли римляне. Ну, а в свободное от основной работы время как английские, так и шотландские кланы развлекались междоусобными войнушками. Одним словом, скуки не было.

Самое занятное – на Диком Севере с его отмороженными на всю голову обитателями имелись и свои отморозки. В области Чевиот были две так называемые «разбойничьи долины», где они и обитали. Не в чащобах прятались – жили в хорошо укрепленных поселениях, на островах среди больших глубоких болот, тайные тропинки по которым знали только они. И было их не так уж мало – тысячи полторы вооруженных мужчин и изрядное количество их домочадцев и родственников. Вот эти не признавали и понятий Пограничья, установили свои, точнее, одно-единственное: верность своему клану. Пограничные отморозки грабили шотландцев – а их самих точно так же грабили обитатели «разбойничьих долин», достать которых в болотах было почти невозможно. Такое вот веселое коловращение жизни.

В начале XV в., когда клан Перси в осуществление шляхетских вольностей устроил мятеж против тогдашнего короля Генриха Пятого, король их разбил – но на сложившиеся порядки это никак не повлияло и власти Генриху над Диким Севером нисколечко не прибавило. Как и еще более свирепому Генриху Восьмому – он чувствительно прищемил хвост пограничной вольнице, но к полному подчинению ее не смог привести. Добился лишь, что Пограничье приняло у себя королевских сборщиков налогов. Зная сложившиеся там нравы, нет никаких сомнений, что сборщики получали не сколько полагалось, а сколько им соизволили отстегнуть. И шума не поднимали, помня, что болота тут глубокие, а местные не шутят…

В 1569 г. Нортумберленды и Уэстморленды затеяли очередной мятеж. Замыслы были довольно серьезные: не просто побунтовать, а получить власть во всем королевстве. Планировалось свергнуть Елизавету и посадить на трон Марию, которая несомненно отблагодарила бы как следует своих избавителей. Чтобы выглядеть не бунтовщиками, а идейными борцами за высокие идеалы, графы и предводители кланов выставили себя радетелями за чистоту единственно правильной католической веры. Ворвавшись с вооруженными сторонниками в Даремский собор, они торжественно сожгли богослужебные книги на английском – Библию и Книгу общей молитвы. Потом велели отслужить там католическую мессу, очистившую бы собор от «еретической скверны» – она оказалась последним публичным католическим обрядом, совершенным в Англии при Тюдорах. Не подлежит сомнению, что это была игра на публику, рассчитанная на то, чтобы привлечь к себе как можно больше людей, – Дикий Запад в большинстве своем был католическим. Как уже упоминалось, во всех европейских странах тогдашняя знать к любой религии относилась очень прагматично, по тому же принципу «Париж стоит мессы» и использовала ее исключительно для практических целей. Кто-кто, а пограничные авторитеты менее всего напоминают искренних борцов за веру…