— Что в коробке?

— Откройте ее, — сказала детектив, кивнула в ее сторону.

Моя грудь сжалась, когда Мэтт потянулся к крышке. Мне захотелось кричать ему, что это ловушка, чтобы он отступил, не трогал…

Он наклонился и заглянул в коробку. Я невольно сдвинулась вбок, чтобы увидеть содержимое с его точки обозрения.

Она была заполнена фотографиями. Стопкой обрезанных снимков разного размера. Он вытащил пачку и с огромным удивлением на лице пролистал глянцевые изображения.

Это все были фото Уильяма. Некоторые размытые, некоторые отчетливые. Некоторые сделанные в нашем доме под странным углом, пока он смотрел в другую сторону. На других он улыбался на камеру в Нью-Йорке или был весь в грязи на каком-то марафоне. Тяжелее всего было увидеть последние. Я видела, как напряглись спина и шея Мэтта, а его движения замедлились, когда он просматривал их до боли неспешно.

Свадебное фото Уильяма.

Селфи их с Кэт в постели.

Он на футбольном матче, обнимающий ее.

Снимок их, смеющихся на гавайском пляже.

На каждой из фотографий лицо Кэт было зарисовано черным маркером, а поверх приклеены осторожно вырезанные снимки моего лица, радостно улыбающегося рядом с Уильямом. Разглядывая их поверх его плеча, я подумала, что это похоже на работу сумасшедшей. Мою работу.

Последние три фото были хуже всех. Изображения нас четверых. Возле бассейна в клубе. На благотворительном турнире по гольфу «Фонда Уинторпов». На вечеринке в честь четвертого июля. На каждой из фотографий Мэтт и Кэт были обезглавлены, а вокруг рваных дыр на месте их голов были нарисованы красные капли крови.

Он уронил фотографии, словно они были ядовитыми, и отодвинулся по полу своими толстыми коленями, тяжело дыша, будто мы только что занимались сексом. Затем он повернулся ко мне, и исходящая от него смесь боли и ненависти заставила меня отступить назад.

— Ты… ты одержима им.

— Что? — Я покачала головой. — Неправда. Я не… я этого не делала, Мэтт. Брось! Я тебя люблю.

Я опустилась на колени возле него, отметая все мысли о жизни без него. Я не могла его потерять, не могла вынести, чтобы он так на меня смотрел. По крайней мере, сейчас, когда он был единственным человеком за всю мою жизнь, который видел во мне ценность, дорожил мной, как наградой.

— Ты спала с ним? — процедил он.

— Что? — охнула я. — Нет. Мэтт. — Я схватила его руку, сжав ее своими ладонями. — Мэтт, я люблю тебя. Это… это все подстроено. Кто-то другой положил эти фотографии туда. Я этого не делала. Я его не люблю. Он мне даже не нравится. Я люблю тебя. — Смешав ложь с правдой, я молилась, что он поверит всему. Он должен был.

— Двадцать лет подряд я из кожи вон лез, пытаясь быть идеальным мужем, — вскипел он. — Я мирился с твоей ревностью. Я поддерживал твою карьеру, твои пластические операции, твои комплексы… и ради чего? Ради восьмидесяти тысяч долларов под нашей кроватью и одержимости нашим соседом? Я все это время думал, что дело в Кэт. Что ты ненавидела Кэт. Что ты хотела быть похожей на Кэт. Что ты была одержима Кэт.

— Я не одержима Кэт, — выплюнула я. — Я ненавижу Кэт.

— Тогда почему мы столько времени проводили с ними? Зачем были все эти ужины? Зачем эти идиотские визиты к ним? Признай это, Нина. Это все из-за него. — Мэтт уставился на меня взглядом, от которого я не могла сбежать двадцать лет назад, и теперь тоже была беспомощна перед ним. — Посмотри на меня, Нина, и расскажи мне правду.

— Он мой начальник, — тихо сказала я. — Все, что я делала, было для того, чтобы сохранить мою работу и дать нам больше возможностей.

Идея выросла мгновенно, как сорняк. Уильям мог взять меня насильно. Отпускать неуместные комментарии. Прикасаться. Никто не знал, что случилось в том конференц-зале. Мое слово против его. Может, сегодняшние события подстроил Уильям. Может, он стал одержим мной и нанял убийцу, чтобы прикончить моего мужа. Это могло сработать. И даже если нет, угроза, которую это представляло для империи Уильяма, могла дать нам что-нибудь. Какую-то дополнительную награду за все это.

— Мы также нашли это. — Детектив присела возле открытого углубления и вытащила рамку с фотографией, лежавшую под коробкой. Она протянула ее мне и Мэтт дернулся, узнав резную деревянную рамку, в которой раньше было наше свадебное фото. Мой взгляд как магнитом потянуло к комоду, где она раньше стояла.

— Рамка наша, но снимок… — Я покачала головой и солгала: — Я никогда раньше его не видела.

Это было фото Уильяма, где он искренне улыбался на камеру. Оно было сделано на африканском сафари, куда он ездил с Кэт, — одно из сотен фото в ее Instagram.

— На всех этих снимках ваш сосед. — Она постучала по стеклу, коснувшись короткими ногтями лица Уильяма. — Уильям Уинторп.

Я прочистила горло: — Да, но я ничего из этого не делала. Я даже не видела ни одной из них.

— Вы сказали, что могли положить сюда наличные.

— Ну, я солгала. Это не мои деньги.

— Вы знали об этом отделении в полу?

Моя грудь сжалась от паники, пронесшейся как лихорадка. Мои отпечатки пальцев были на ручке. Я поколебалась.

— Возможно.

— Возможно? — повторил Мэтт. Он посмотрел на фотографии, и я знала, что мне нужно поговорить с ним наедине, прежде чем изображения меня с Уильямом навсегда отпечатаются в его памяти. Он поднялся на ноги.

— Вы себя нормально чувствуете, мистер Райдер?

Слова детектива послышались откуда-то слева от меня, и я уставилась на Мэтта, обеспокоившись при виде его посеревшего лица.

— Честно? — Он прижал руку к груди, и я подумала о его сердце, об утолщении желудочков, отобразившемся на его последнем УЗИ. — Мне кажется, меня сейчас стошнит. Я не знал… — Он махнул рукой на находку. — Ни о чем из этого.

— И я не знала, — сорвалась я, негодуя, что мне никто не верил.

Детектив тоже встала и подошла к Мэтту с обеспокоенным лицом: — Хотите воды? Или сходить в туалет?

— Нет. — Он покачал головой. — Нет. Я просто… вы со мной закончили? Или у вас остались еще вопросы ко мне?

Взгляд детектива Каллен метнулся ко мне, и она медленно сказала:

— Нет… Можете идти. Но, Нина, у нас есть еще вопросы к вам.

Мэтт нетвердыми шагами прошел мимо меня, и я последовала за ним.

— Мэтт, ты же знаешь, я их туда не клала. Ты знаешь, я не…

— Я ничего больше о тебе не знаю. — Он говорил тихо, но каждое слово ранило, как пуля. — Держись от меня