Вышеозначенная особа сказала, что приехала из Лондона, где служила горничной, однако никто не запомнил имени и адреса ее хозяев. По моим сведеньям, не больше часа проведя у соседки, известившей ее об упомянутых событьях, она заявила, что должна безотлагательно следовать в Манчестер, ибо не чает воссоединиться с родными. К сожаленью, сэр, нас постигла неудача, поскольку за три недели до Вашего письма оная соседка, престарелая квакерша, померла от водянки и вышеизложенные сведенья были получены от окрестных сплетниц. Однако считаю, что показанья болтливых кумушек заслуживают доверья.

В силу твердолобой скрытности единоверцев нашей особы мой дознаватель мало что выяснил касательно ее прошлого, ибо даже самый правомочный допрос местные еретики воспринимают как знак предстоящих гонений. И все ж удалось найти источник, сообщивший, что лет пять-шесть назад девицу отринули от квакерства, сочтя потерянной для веры, после того как она была уличена в преступной связи с неким Генри Гарвеем, сыном ее первых хозяев. Нашу особу изгнали со службы, а затем из отчего дома, поскольку выходило, что она сама соблазнила юношу, а потому недостойна покаянья. До самого ее возвращенья после долгого отсутствия никто ничего об ней не знал и узнать не успел (кроме упомянутой соседки), ибо она вновь скрылась.

В заключенье должен Вас уведомить, что Вы не первый интересуетесь данной особой: вышеозначенный болтливый источник сообщил моему дознавателю, что в июне некий человек, сказавшийся приезжим из Лондона, разыскивал ее, дабы передать весточку от прежней хозяйки. Внешность его и манеры не внушили доверья завистливым и подозрительным сектантам, и незнакомец отбыл восвояси, узнав лишь, что искомая особа, скорее всего, направилась в Манчестер. Полагаю, сэр, Вы лучше ведаете, как сие растолковать.

Пишу в некоторой спешке, ибо отлучаюсь по нашему второму делу, кое будет справлено, как только позволят обстоятельства. Будьте благонадежны, я тотчас Вам отпишу.

Засим остаюсь смиреннейший, наивернейший и покорнейший слуга Вашего досточтимого клиента и Вашей бесценной персоны

Ричард Пигг, судебный поверенный.

* * *

Бидефорд, сентября 20-го дня

Сэр,

пишу, доколе свежа память об двух последних днях, проведенных мною в месте, коем Вы столь озабочены. Расположенное примерно в двух с половиной милях от брода на бидефордской дороге, оно прозвано Ущельем, ибо и впрямь выглядит боле лощиной, нежели долом, что весьма характерно для здешнего овражистого, лесистого ландшафта. Пещера, перед коей имеются лужайка и прудик для скотины, отыскалась чуть ближе к броду — мили через две к ней привела тропка, что бежит от большака. Тут полное безлюдье, лишь чабаны, бывает, гонят отары на высотные пастбища. Один такой, по имени Джеймс Локк (он и его подпасок родом из Даккума), и нынче обитает в пещере, коя издавна служит ему летним домом. Сей Мопс {165} не грамотнее своих подопечных, но малый честный.

Приют сей имеет будоражащую историю: он прозывается Доллинговой (либо Доллиновой) пещерой, будучи так поименован в честь предводителя шайки разбойников, коя в стародавние времена тут бесстрашно обитала, ведя, по выражению Локка, разгульную жизнь на манер Робин Гуда; по причине удаленности места, а также сметливости лиходеев, промышлявших на стороне, но не в окрестностях, долгие годы шайка оставалась безнаказанной и в конце концов сгинула, ни разу не попавшись в руки правосудья. Доказательством подлинности сей истории служат корявые буквы С. Д. Д. Д. (Собственный Дом Джона Доллинга), высеченные изнутри над входом в грот. Похоже, разбойник мнил себя фригольдером.

Забегая вперед, сэр, поведаю об еще более древнем поверье, связанном с валуном, что торчит подле пруда. Однажды к пастуху явился Сатана, пожелавший купить агнца; столковавшись об цене, чабан предложил выбрать любого, какой глянется, но Сатана указал на его младшего сына (живописуя, Локк ткнул пальцем в собственного мальчонку). Смекнув, кто перед ним, от страха пастух онемел. «Чего ж ты молчишь? — говорит Шиликун. — Вон, Авраам не кобенился из-за какого-то отрока». Уразумев, что сей барышник собаку съел (выраженье Локка) на сделках с душами, храбрый пастух огрел его посохом по башке, но орудье надвое переломилось, ибо нечистый обратился в камень. Чабан не шибко горевал из-за потери клюки, поскольку спас душу сына, а Сатана, кому не глянулось пастушье гостеприимство, свою бесстыжую рожу в сии края уж больше не казал. С тех пор валун прозывается Чертов камень. Видимо, оттого место считается проклятым, и многие пастухи сюда не захаживают. Но только не Локк, а перед тем — его папаша, тоже пастух; мол, чего ж еще — отменный корм без всякой заразы да пещера, пригодная для жилья и созреванья сыра. Надеюсь, сэр, вы не сочтете мое отступленье пустопорожней болтовней, ибо просили не избегать даже причудливых деталей.

Устье антрума пятнадцати шагов в ширину и в своей верхней точке высотой почти в два человеческих роста; далее шагов на сорок проход, что как будто упирается в глухую стену, но затем сбоку вдруг видишь проруб (Локк полагает его твореньем разбойничьей шайки), через каковой попадаешь в весьма просторную каменную залу. Яйцеобразной формы, она почти пятидесяти шагов в длину и около тридцати в поперечнике. В высоком потолке пробита отдушина, коя чуть-чуть пропускает свет, но, подобно коленчатому дымоходу, не позволяет видеть небо. Пол влажен, однако не слишком — Локк говорит, что дождевая вода куда-то уходит. Из-за сумеречности сей, так сказать, будуар пастух использует лишь для храненья сыра.

Теперь, сэр, перехожу к главному вопросу. По Вашему совету я прихватил фонарь, с помощью коего в центре залы отыскал большое кострище. Прежде чем я успел спросить, Локк поведал, что сие следы девонширских чавел (то бишь цыган), таборы коих зимой кочуют в Корнуолл, а по весне возвращаются обратно. Сам он обычно появляется здесь в начале июня (нынешний год не исключенье) и почти всегда находит подобные знаки их пребыванья; то же самое происходило и в бытность его папаши. Однако с цыганами Локк никогда не сталкивался, ибо народ они скрытный, со своим диким наречьем и своими обычаями. Правда, ни разу его не потревожили и не пытались оспорить его право на летнее проживанье в пещере, но даже оставляли запас хвороста на растопку и изгородь, за что он им весьма признателен.

Замечу, что от кострища исходил странный душок — пахло не только паленым деревом, но еще чем-то вроде серы либо купороса, точно не скажу. Возможно, дело в том, что от жара большого костра камни источали некие миазмы, до сих пор не развеявшиеся, однако я не знаток подобных материй. Я справился у Локка, не чует ли он зловония, но тот ответил, что ничего необычного не слышит. Однако я решил, что не ошибся, просто нюх чабана напрочь отбит крепким овечьим и сырным духом. Сопровождавший меня слуга держался того же мненья, и вскорости мы нашли еще одно подтвержденье моей правоты, хоть оно мало что разъяснило. Мы поворошили золу, надеясь что-нибудь отыскать, но, кроме углей, ничего не увидели. Локк указал на груду мелких костей (кроличьих, птичьих и еще каких-то), лежавших в закутке, точно в склепе; несомненно, то были остатки пиршеств цыганских нерях. Пастух говорит, зимой те обитают в каменной зале, укрываясь от ветра и стужи.