– Ах, как я люблю истории, которые заканчиваются смертью! Скорее бы услышать, какой будет моя история. Я все думал, с чего тебе следует начать. Пожалуй, не с победы над Древесным Племенем, нет. Пожалуй, стоит начать с моего пробуждения. А что думаешь ты, Сказительница?

«Ты бы убил меня, если б узнал, о чем я думаю».

– О великий, мне сложно будет начать твою историю с того, чего я не видела собственными глазами, ведь ты желаешь, чтобы я описывала все как можно точнее.

– Гм. Ты права, Сказительница, хоть мне и жаль, что истоки моей истории будут потеряны. – Смерь тяжело вздохнул. Одна из девушек, которую Он называл Перышко, массировала Его раздвоенные копыта, а другая – ее имени Ралина не слышала – кормила с рук крольчатиной.

Ралина едва удержалась от злобного взгляда. Судя по аромату, кролик был здоров, и им можно было накормить Племя, но все хорошее мясо Бог оставлял себе. Ралина начала понимать Его намерения: заразить их всех – всех до единого.

«Я должна найти способ Его остановить – а для этого мне нужно знать больше о том, как Он пробудился и начал распространять страдания и болезни».

– Господин, есть и другой путь, – сказала она.

– Говори, Сказительница!

– Это всего лишь идея, и я не хочу перейти границы дозволенного, но… если ты подробно опишешь мне, как это произошло – как ты пробудился, – я смогу в точности изложить твою историю, и тогда ее будут пересказывать из поколения в поколение.

Смерть губами взял кусочек ароматной крольчатины из рук девушки и облизал с ее пальцев жир, обдумывая слова Ралины.

Пустой желудок Сказительницы взбунтовался, и она отвела глаза от Его жирных губ, стараясь не обращать внимание на отвратительные звуки, которые Он издавал.

– Эта идея мне по нраву, – сказал Он, шумно пережевывая мясо.

– Мне нужно быть рядом с тобой, чтобы узнать твою историю, Господин. Ты позволишь мне сопровождать тебя?

– Разумеется! Что угодно, лишь бы увековечить мою историю! Я велю Железному Кулаку передать всем Жнецам, что тебе позволено свободно приходить и уходить.

Бог огляделся, словно только что заметил, что чего-то не хватает.

– А где твоя славная овчарка? Как, говоришь, его зовут?

– Медведь, Господин.

Ралина постаралась говорить бесстрастно. Она намеренно оставила Медведя в огороженной веревкой зоне, куда Смерть согнал членов Племени, отказавшихся от Спасения. Ей не нравилось, как Бог смотрит на овчарок, особенно на крупных кобелей.

– Да, Медведь! Ему подходит это имя. Он один из самых крупных псов Племени, не так ли?

– В Племени было несколько кобелей крупнее Медведя, но их с нами больше нет, – уклончиво ответила Ралина.

Взгляд Смерти посуровел вместе с Его голосом.

– Тогда зачем о них говорить? В следующий раз приведи с собой пса. Мне нравится на них смотреть.

Ужас сковал ей сердце.

– Да, Господин.

Смерть испытующе посмотрел на нее.

– Ты не выглядишь больной, Сказительница.

– Да, Господин, – осторожно ответила она. – Во всяком случае, пока.

– Интересно будет посмотреть, что за великолепное создание из тебя получится, когда ты примешь Спасение. Объединив свою плоть с плотью своего могучего пса – о, ты станешь сильнее вашего прославленного Рафаэля!

– Я буду иметь это в виду, если заболею, Господин.

– Я тоже буду иметь это в виду, когда ты заболеешь, Сказительница.

Ралина поспешно сглотнула, борясь с тошнотой.

– Что ж… Ты спрашиваешь, как я пробудился, и я расскажу тебе. Но сперва я хочу узнать, как овчарки и эти маленькие бестолковые терьеры создали связь с людьми. Тадеус говорит, у вас есть некий Сказ о концах и началах. Это правда?

– Да, Господин, – ответила Ралина безучастно, но душа ее едва не разорвалась от скорби. Она думала, что больнее уже не станет, но вопрос Смерти напомнил ей о том, как она исполняла Сказ о концах и началах в последний раз, перед мудрым Жрецом Солом и благоденствующим Племенем. Ей хотелось вернуть те дни, когда она в плаще, подбитом кроличьим мехом, и тунике, расшитой историями, стояла перед внимающими ей Псобратьями.

– Ну? Чего ты ждешь? Или для того, чтобы начать, тебе нужен твой пес? – Не дожидаясь ее ответа и, как обычно, не думая ни о ком, кроме себя, Он продолжил развивать мысль: – Какая чудесная мысль! Я дозволяю тебе сходить за своим псом и…

Слова Смерти прервал топот ног: кто-то поднимался по винтовой лестнице. Он отмахнулся от девушки, которая поднесла к Его рту кусок крольчатины, и с суровым видом повернулся к тому, кто посмел ему помешать.

Ралине пришлось призвать всю свою выдержку: на платформе появился Тадеус. Всего за три дня Охотник изменился до неузнаваемости. Он больше не скрывал своих нечеловеческих способностей, а рыскал по лагерю, как больная бешенством собака, которую следовало избавить от страданий. Его тело изменилось. Он всегда был невысоким, но крепко сбитым. Теперь на спине у него появился горб: позвоночник изогнулся, не способный выдержать сверхъестественного давления развившейся мускулатуры. Пальцы на руках напоминали скорее когти. Мыться он, похоже, перестал вовсе, а глаза налились кровью.

– Господин! – Тадеус упал на одно колено перед Богом Смерти.

– Тадеус, почему ты прерываешь меня, когда я беседую со Сказительницей? Ты ведь знаешь, как это важно.

– Прости меня, Господин, но я подумал, что ты захочешь услышать о зараженном мясе.

Смерть вздохнул.

– Да, да, конечно. – Он выдернул копыта из ладоней Перышка. – Найди Железного Кулака и приведи его сюда. – Девушка кинулась выполнять поручение, а Он добавил: – Вам с моим Клинком следует об этом знать. Передай своим Воинам и Охотникам, что Сказительнице разрешено свободно перемещаться по лагерю.

Жестокие глаза Тадеуса нашли Ралину. Она вложила во взгляд все свое отвращение к нему.

– Ты уверен, что это мудрое решение, Господин? Ралина давно…

Смерть поднялся на ноги, широко расставив раздвоенные копыта и возвышаясь над съежившимся от страха Тадеусом.

– Ты смеешь сомневаться в моей мудрости?

Ралина с надеждой наблюдала за происходящим. «Убей Тадеуса, – взмолилась она мысленно. – Без этого изменника у нас, возможно, получится создать настоящее сопротивление».

Но Тадеус, как и всегда, когда сталкивался с кем-то сильнее себя, дал задний ход. С низким поклоном он сказал:

– Прости меня, Господин. Ты не знаешь Племя так, как его знаю я, и я подумал, что было бы нелишним предупредить тебя, что Сказительница известна…

– Сказительница под моей защитой. Я понятно выражаюсь?