Капельница не сработала и меня снова перевели в родзал, для осмотра и выскабливания. Снова капали. Брали кровь на проверку гемоглобина.

Мама старалась не смотреть мне в глаза и только повторяла, что всё будет хорошо.

Ещё одна капельница, но на этот раз с плазмой.

- Мам...

- Всё будет хорошо, - в очередной раз повторяет она.

Варвар

Меня отправили в ординаторскую. Но сидеть там я не мог. Физически не мог. Чтобы не мешаться, я стоял в дверях кабинета, превратившись в слух.

Я видел, как Сладкую опять отвели в родзал. Время текло так быстро и, в то же время, чертовски медленно. Мне никто ничего не говорит. Но по тому, как все суетились, было понятно, хорошего мало.

- Заказывайте плазму, - слышу голос Натальи Ивановны.

Я не выдержал и подошел к ней.

- Наталья Ивановна, объясните, - потребовал я.

Она посмотрела на меня, как будто только сейчас вспомнила, что я тоже здесь. Усталость отражалась на её лице, а в глазах было полно тревоги. Она взяла меня под руку и отвела назад в ординаторскую.

- Сава, - начала она, садясь на диван. Я сидеть не мог и мерил шагами небольшое помещение ординаторской. - У Маши послеродовое кровотечение. Для её комплекции ребёнок очень крупный и такое случается. Растянутая матка просто не может сама сократиться. Мы делаем всё возможное, чтобы ей помочь.

- А плазма зачем? Это же кровь?

- Да, потому что кровопотеря большая, и поддержать её состояние мы обязаны.

- Я могу к ней зайти?

- Можешь. Но, Сава, не нервируй её и не пугай.

Ничего не ответил, рванул к своей Сладкой. Она лежала какая-то потерянная, бледная, с растрепанными волосами, а глаза были полны слез.

- Сладкая, - я подошел, присел рядом. Взял её пальчики в свои и легонько сжал их. - Ты ведь сильная, ты справишься. Правда.

- Сава, ты только не злись, - говорит она и нервно облизывает бледные губы. - И не перебивай.

Киваю, но, когда она начинает говорить жалею, что дал такое обещание.

- Я знаю, что такое послеродовое кровотечение и чем оно опасно. Не перебивай, ты обещал. Я верю, что мама сделает всё возможное. Но если вдруг...

- Нет, - не выдерживаю. - Даже не думай, ты не оставишь меня! Нас не оставишь! Сладкая, пожалуйста, даже мысли такой не допускай.

- Сава, милый мой Варвар, - она пытается улыбнуться. - Просто пообещай, что ты её не бросишь.

Слёзы душат, в горле ком, и он не позволяет сделать полноценный вдох. Сладкая молчит и ждет моего ответа.

- Обещаю, - выдавливаю из себя.

Хочется курить и крушить всё кругом. Как хреново, что ты ничего не можешь сделать, когда твоему самому дорогому человеку нужна помощь. А ты ноль, пустое место, потому что ничего не можешь, совсем ничего.

В палату снова приходит Наталья Ивановна, в этот раз с еще одним врачом. Она просит меня выйти, но я далеко не ухожу, останавливаюсь сразу за дверью, прислоняясь к стене. Врач проводит осмотр, они тихо переговариваются.

- Наташа, сама понимаешь, но и ждать еще, рискованно. Какая кровопотеря? - она что-то отвечает, я не разбираю слов. - Маша, - снова говорит этот мужик. - Я думаю, ты понимаешь, что происходит. Сладкая молчит, возможно отвечает просто кивком. - Это, конечно, не очень приятно, но твой организм никак не реагирует на консервативное лечение. Нам придётся прооперировать тебя.

Сладкая снова молчит, а я сползаю по стенке. Этот бесконечно длинный день из самого счастливого превращается в какой-то кошмар. Последние два часа стали вечностью.

Я уже не слышал, о чём говорят в палате. Мне было так хреново, что даже словами передать не могу. Я снова винил себя. Всё, что происходило, доказывало, что я тяну за собой несчастье для тех, кто мне дорог.

- Готовьте операционную, - крикнул кто-то, и всё опять пришло в движение.

- Саша, ты сделаешь? - Наталья Ивановна с мольбой смотрела на него. - Я не смогу, - маска сильной женщины упала с ее лица, сейчас я видел мать, которая переживает за единственную дочь.

- Успокойся, Наташа, всё сделаем. Не волнуйся.

- Сава, вставай, - обратилась ко мне тёща, и утащила меня в ординаторскую.

Опустошение, такое холодное бездонное, хотелось бы сдохнуть прямо тут и сейчас, только бы никто больше не страдал. Но потом, я подумал о дочке. О маленьком человеке, который даже не знает, что сейчас её мама борется за жизнь, в прямом смысле эго слова.

- Сава, - возвращает меня в реальность Наталья Ивановна. - Тебе домой надо поехать, - мотаю головой. Не могу я сейчас уйти, не могу. - Её из операционной сразу увезут в реанимацию. Тебя туда не пустят. А тебе нужно отдохнуть, поспать и завтра, когда её переведут в палату, ты сможешь её увидеть. Но ты должен хорошо выглядеть, а не как зомби.

В ее словах есть смысл, но заставить себя уйти, я не могу.

- Хорошо, но я дождусь...

- Сава, операция несложная, переживать нет смысла. Александр Эдуардович очень хороший врач.

- Я дождусь, - упрямо повторяю я.

Операция действительно длится недолго. Но, по ощущениям, целую вечность. Её переводят в реанимацию. Она под общим наркозом, словно неживая. Я только мельком смог её увидеть, но не забуду этого никогда.

Наталья Иванова заставляет уйти. Беру такси, садиться за руль в моём состоянии -- самоубийство. Как проходит вечер и ночь, не помню. Все как в тумане, словно не со мной, я как сторонний наблюдатель, пустая оболочка.

Утром, вместе с родителями Сладкой, мы едем в роддом. Какое-то время сидим в кабинете Натальи Ивановны и время снова превращается в что-то тягучее, и тянется мучительно медленно.

Когда Наталья Ивановна говорит, что к ней можно пройти, я выдохнул с облегчением. Значит, всё хорошо.

Меня отводят к ней в палату, замираю перед дверью, боюсь, сам не знаю чего. Делаю глубокий вдох и захожу.

Она лежит на кровати, когда я захожу, поднимается, чтоб сесть. Всё ещё бледная, слабая, но живая и здоровая. Она улыбается, когда видит меня и протягивает руку. В считанные секунды оказываюсь рядом, прижимаю к себе, крепко.

- Сава, аккуратней, - шепчет она, и я понимаю, что не рассчитал силу.

Отстраняюсь, смотрю в родное, любимое лицо, и только сейчас наступает понимание, что всё закончилось, опасность позади. Но Сладкая вдруг отводит глаза. Хватаю за подбородок и поворачиваю к себе. Глаза полны слез.

- Что? - не понимаю я.

- Я больше не смогу родить, - меня как окатило волной облегчения.

- Ненормальная, - шепчу я, притягивая её к себе.

- Ты меня не бросишь?