поговорить со мной. Но он не хочет усугублять ситуацию после того, что случилось с моим отцом.

– Да, хорошо.

Все мое тело онемело, когда я шагнула в душ, позволяя воде утопить меня в своих слезах.

По крайней мере душ может плакать. Но я не могу.

Несмотря на давление воды на мое тело, я по-прежнему будто парю в невесомости.

Я остаюсь под струями, пока подушечки пальцев не сморщиваются. Мне требуется немало усилий, чтобы выбраться из душа и обернуть вокруг своего тела полотенце. Я натягиваю удобную одежду и скидываю покрывало с кровати. Единственное, что мне хочется сделать, – это свернуться калачиком в постели. Так я и поступаю.

Я закутываюсь в одеяло, цепляясь за него, как за спасательный круг, и зарываюсь лицом в подушку.

А затем чувствую, как меня затягивает в реальный мир.

Я не осознаю, что слезы текут из моих глаз, пока подушка не становится мокрой. Я не знаю, как долго плачу, потому что совсем потеряла счет времени. Рыдаю во весь голос, погрузившись в собственные страдания. Мне никогда не доводилось испытывать такой агонии: всепоглощающая боль душит меня, пока я не задыхаюсь, пока не становится больно, так больно…

Я не хочу чувствовать себя подобным образом. Как будто медленно умираю от собственной боли.

«Мне так жаль, папа. Мне так жаль, что я позволила недомолвкам зайти так далеко и разрушила все между нами. Я должна была извиниться, пока у меня еще был шанс, и тогда мы снова стали бы семьей».

У нас были бы целых два месяца вместе, если бы я не сбежала и не запорола все своим упрямством. Я должна была делать то, что нужно, а не то, что правильно, и, возможно, отец до сих пор был бы жив.

Чувство вины и стыда овладевает мной, и я дрожу от душевных пыток, пока слезы продолжают обжигать мои щеки, стекая бесконечными потоками.

– Алекс? – Дэниел приоткрывает дверь, беспокойство искажает его красивое лицо. – Черт. – Он садится на край кровати, увидев, насколько я разбита. – Алекс.

– Пожалуйста, уходи, – удается произнести мне, глотая слезы.

– Я не могу.

Я сажусь и из последних сил пытаюсь оттолкнуть его.

–Уходи!

Он не сдвигается с места. Вместо этого хватает меня за руку и качает головой.

– Я не могу оставить тебя одну, милая. Ты же знаешь.

–Пожалуйста! – кричу я охрипшим от рыданий голосом. – Проваливай!

– Эй, – говорит он, не обратив внимания на вспышку гнева. Он обхватывает мое лицо своими крепкими руками. – Эй. Пожалуйста, не отталкивай меня. Я тебе не враг, хорошо? Скажи мне, как тебе помочь.

– Я… я… – Мой голос затихает, когда его слова врываются в мое сознание. Не могу поверить, что я накричала на него. – Дэниел, я…

– Знаю. – Его голос словно успокаивающий шепот, а его руки скользят по моим щекам, вытирая слезы. – Я знаю, Алекс.

– Это было… Я не должна была…

– Ш-ш-ш, все в порядке. – Дэниел позволяет мне прислониться к его плечу, и я рыдаю в его рубашку. Он обнимает меня, окутывая своим теплом.

Я снова плачу, кажется, в течение долгого времени, но Дэниел не жалуется. Лишь крепче обнимает меня и целует в макушку. Он не шепчет мне успокаивающих слов, не говорит, что все будет в порядке, за что я ему безмерно благодарна. Он просто позволяет слезам, льющимся из моих глаз, облегчить вину и боль, которые я ношу в себе, а все остальное сделает время.

Глава двадцать шестая

Не знаю, сколько времени прошло после похорон. Может быть, несколько дней или недель. Мир казался размытым, пока я, зарывшись под одеяла и отказываясь покидать квартиру, пыталась справиться с горем.

Мне пришлось многое переосмыслить: мои чувства, отношение к своему собственному отцу, – но как бы ни злилась и ни расстраивалась, я все равно скучаю по нему. Невыносимо сильно.

Я стараюсь напоминать себе как о хорошем, там о плохом, чтобы сохранять душевное равновесие в отношении того, каким я хочу его помнить. Я так сильно люблю его, но он, в конце концов, был не самым лучшим отцом для меня. Тем не менее я приняла решение попытаться простить его за то, что он сделал. Сложно исправить ситуацию, учитывая, что он так и не попросил у меня прощения, но мне хочется верить, что он извинился бы, если бы искренне понимал, какие чувства я испытываю.

И этого хватает, чтобы подарить мне душевный покой, по крайней мере на некоторое время.

Почувствовав себя немного бодрее, я выхожу из своей комнаты и пытаюсь заняться какими-нибудь делами в пентхаусе, например прибраться или навести уют. Дэниел готовит для меня всякий раз, когда у него есть возможность, а возвращаясь с занятий, обязательно приносит мне еду на вынос. Несколько раз он покупал мне латте таро из «Кафинейтед», что помогает мне утихомирить боль.

Я пропустила так много занятий, что преподаватели начинают переживать. Меньше всего мне хочется приступать к домашним работам, хотя скоро их нужно будет сдавать. Возможно потому, что я начала ненавидеть свою учебу. Мое равнодушие к выбранной специализации можно вынести, только когда я не испытываю столько негатива к жизни в целом.

Кара навещает меня время от времени, и ее присутствие, как правило, заставляет меня чувствовать себя гораздо беззаботнее. Однажды она даже привела с собой Саймона, который неловко высказал мне свои соболезнования, а затем отправился в соседнюю комнату, чтобы поговорить с Дэниелом. Они странно скрытные, когда общаются друг с другом, но мне не хочется выпытывать у Дэниела подробности. Он сам расскажет, когда придет время.

Но в конце концов мне приходится взять себя в руки ради моей мамы, хочу я того или нет.

«Вудс энд Ко» сильно пострадала из-за отсутствия руководства, что заставило многих партнеров и кредиторов волноваться, поэтому мама пытается взять ситуацию под контроль.

Когда у нее появляется свободное время, мы стараемся быть рядом друг с другом. Отстойно, что отцу пришлось умереть ради того, чтобы мы наладили наши отношения, но я благодарна ей за то, что она идет мне навстречу. Она сократила рабочие часы в офисе, чтобы сосредоточиться на своем психическом здоровье, а я делаю все возможное для облегчения ее состояния. Теперь я часто езжу из пентхауса в родительский дом и обратно, чтобы присматривать за ней и поддерживать.

– Спасибо, Алекс, – шепчет она мне, ее глаза наполнены добротой и благодарностью, пока я сопровождаю ее по лестнице в спальню, которую они с отцом когда-то делили вместе. – Знаю, что мы отдалились после