Боеприпасы мы не экономили, их всегда было много. А вот с водой у нас было очень плохо… Однажды сидели без воды трое суток. Потом нашли большую лужу и, пока по ней не проехала техника, воды набрали во все фляги, что у нас были. В Грозном с водой было проще: в домах находили бутылки с замерзшей водой, приготовленные боевиками.

Перед Грозным я сильно заболел, даже бредил от высокой температуры – под сорок, три дня не спадала. Сильнейшая простуда была. Саша Фролов, срочник, снимал с себя свою сухую одежду, чтобы меня погреть.

В санчасти меня наш врач, Татьяна, за три дня на ноги поставила – уколами, таблетками.

«И вдруг появилось решение на штурм…»

Сергей Юдин, командир полка, гвардии полковник:

– В середине декабря 1999-го полк занимал позиции на западных окраинах Грозного. По первоначальному плану операции никакого штурма Грозного быть не должно. Тактика действий сначала была такая: полная изоляция города, принуждение боевиков к сдаче. И вдруг появилось решение на штурм. Мы – военные, любой приказ должны выполнять. До сих пор мы вели боевые действия на равнинной местности, поэтому нам необходимо было провести дополнительные занятия по ведению боя в городе. Но это время нам предоставлено не было ввиду каких-то обстоятельств, которые не зависели от командующего группировкой «Центр» генерала Булгакова. Поэтому специфику боевых действий в городе нам пришлось осваивать с ходу.

«Берем две высоты…»

Александр Лихачев, начальник штаба полка, подполковник:

– Числа десятого декабря начались бои в районе Соленой балки. Штаб полка тогда сначала в школе стоял, потом в ложбинке у балки. Приехал в полк генерал Шаманов, на карте начертил конечную задачу полка и написал карандашом: 31.12. Это была дата выполнения задачи. Потом говорит мне: «Начальник штаба – сотрите». Сосед слева – 423-й полк, справа – 273-й.

Каждый вечер планировался бой, отдавались боевые распоряжения и организовывалось взаимодействие подразделений. Полковник Юдин на совещании: «Завтра берем этот рубеж. Начальник артиллерии: с шести утра начинаешь…» – «Товарищ полковник, – говорю ему, – я предлагаю поступить иначе. У нас же нет задачи дня, только конечная. Сосед справа чуть-чуть отстал. Если мы завтра займем этот рубеж, нам будет нечем прикрывать открытый фланг. Предлагаю: начнем в 6.00 артподготовку атаки, через час сбавим темп стрельбы, потом вообще перестанем и в атаку не пойдем». Полковник Юдин это решение утвердил, но очень переживал, что мы можем не выполнить задачу… Огонь мы вели всем артдивизионом. Наши соседи после артподготовки пошли в атаку, но неудачно, остались на прежних рубежах. Если бы и мы сунулись, то были бы большие потери. Они же ждали нас!

На следующий день полковник Юдин говорит: «Мы должны наступать, надо же отчитаться, а то и метра не взяли». Я предлагаю: «Давайте опять с 6.00 до 7.00 ведем артогонь, а наступать начнем не сразу в семь, а в одиннадцать часов». Юдин утвердил это решение. Соседи пошли в атаку с семи утра, а мы идем в одиннадцать и через полчаса берем две высоты, которые на одном рубеже, без единого «трехсотого». Только разведчики горячую кашу чеченскую с огня снимают. Тогда первыми пошли полковые разведчики, потом батальонные, за ними батальон майора Илюхина. Шли с огневой поддержкой БМП сзади пехоты, в боевом порядке, каждая рота в один эшелон. Заняли рубеж, подтянули технику. Духи поняли, что мы им во фланг заходим, и стали уходить. И сосед справа получил возможность продвинуться.

Третий день. Опять запланировали две высоты взять. Я командиру говорю: «Берем две высоты, на третью не идем, рисковать не стоит». Взяли эти высоты, зам. командира полка Фролов впереди, докладывает Юдину: «Барс» я Сосна-10, все чисто!» – «Тогда надо и третью высоту брать!» Разведрота туда идет и попадает под бешеный шквальный огонь духов. Спасло ее мертвое, непростреливаемое из стрелкового оружия пространство. Понимаем, что это же ненадолго, духи полезут и вырежут, наших не больше тридцати человек. Командир полка лично руководит боем. Артдивизион начинает бить по высоте сосредоточенным огнем так, что духи голову не могут поднять. Разведрота вышла из боя всего с одним «трехсотым». Вывод: «Не надо лезть туда, куда в этот день не планировали». С тех пор все, что я как начальник штаба полка планировал, командир утверждал и старался придерживаться принятого им решения.

«Буратино» против самоделки…

Дмитрий Усиков, старший помощник начальника артиллерии полка, майор:

– Начали перемещаться всем полком к высоте 320, «Ястребиная». На подходе к ней встретили сопротивление. Мы шли вторым эшелоном, первым шел уральский полк. Выкатили на прямую наводку две батареи самоходных установок и батарею ПТУР; пехота – соседи – впереди шла. Помню, как в танке, в километре от нас, сработал боекомплект – его духи ПТУРом заколбасили. Люди побежали от танка, как тараканы, еле успели выскочить. Хорошо еще, что не сразу боекомплект сработал.

Ушла вперед разведрота, с ней был почему-то начальник разведки, подполковник, моложавый такой. И опять у нас потери: подполковник этот погиб. Мужики наши говорили, что у него духи на теле звездочки вырезали. Тогда стал замечать за собой, как притупляются чувства.

Подогнали нам систему залпового огня «Буратино». Их на всю армию было всего три установки, две из них ползали в Чечне, одна – где-то в Подмосковье. «Буратино» несколько раз пальнул по «Ястребиной», и наши на нее вошли. Потом мы там нашли самодельный чеченский миномет с плитой от немецкого миномета времен Великой Отечественной. Тяжеленная квадратная плита, тяжелей нашего миномета. Но больше всего мне понравился их прицел: обычная квадратная доска, на ней бумажка наклеена, размечены градусы и строительный уровень. Просто, гениально просто. Нашли там мины, 82 мм, на одной надписи на арабском, на другой – на русском.

«По нам били в упор…»

Игорь Дружинин, разведывательная рота полка, контрактник:

– С высоты прямо под нами уже начинался Старопромысловский район Грозного. Какое-то время мы на высоте работали; внизу, в пятиэтажках, было много «чехов». Видно было, как перебегали; мы их сверху долбили, и артиллерия тоже. «Биатлон», наш снайпер, как-то снял «чеха» навскидку с 800 метров оттуда.

Дальше начали брать высоты, непосредственно примыкающие к Грозному, внизу шел Старопромысловский район. Потихоньку продвигались вперед по высоткам, группой в семь человек, и наткнулись на окопы «чехов». Пехота была далеко от нас, так что решили сами проверить, есть там кто или нет. Доползли до сопки, запрыгнули в окопы, там было чисто. Видно было, что ушли недавно. Оборона была подготовлена очень сильная. Не понимаю, почему они ее бросили? Где-то внизу мы увидели заблудившийся «ЗИЛ», он подорвался на мине на наших глазах.

Подошли саперы, к вечеру наставили растяжек впереди, и мы передали опорный пункт пехоте.

С утра 17 декабря продвинулись дальше. Правда, я сорвал растяжку, повезло, что попалась «сигналка», а не граната. Метров через 800 был следующий опорный пункт. Оттуда, судя по гильзам, стреляли по нашим вертушкам из тяжелого пулемета. Круговая оборона в радиусе 500 метров, окопы по два метра глубиной – можно стрелять только с подставки, лисьи норы в окопах. В общем, строили все это долго. Но почему-то бросили.