– Давным-давно, летом 1972 года, одна замужняя женщина отправилась в Нуармутье с родителями мужа и двумя своими детьми. Они приехали на две недели, и ее муж будет приезжать по выходным, потому что у него очень много работы. Женщину эту зовут Кларисс. Она очаровательна и ласкова, совсем не похожа на высокомерных парижанок.

Я замолкаю. Как странно говорить о своей матери в третьем лице!

– Дальше, – требует Анжель. – У тебя прекрасно выходит!

– Кларисс родом из Севенн. Ее родители – простые крестьяне. Но она вышла замуж за наследника богатой парижской семьи. Ее муж – молодой зубастый адвокат по имени Франсуа Рей – прославился во время процесса Валломбрё в начале семидесятых.

Мой голос ломается. Анжель права, это похоже на сказку. А ведь это история моей матери. После паузы я продолжаю:

– В отеле «Saint-Pierre» Кларисс знакомится с американкой по имени Джун, которая старше ее. Как они познакомились? Может быть, в баре однажды вечером. Или в полдень на пляже. Или за завтраком, во время обеда или ужина… У Джун в Нью-Йорке собственная художественная галерея. Она лесбиянка. Приехала ли она в Нуармутье со своей подружкой? Или одна? Точно известно нам только одно: в это лето Кларисс и Джун влюбились друг в друга. Это не простая интрижка, не курортный роман… И не сексуальное приключение, а настоящее чувство. Любовный ураган, который приходит нежданно и сметает все на своем пути. Настоящая любовь. Такая, какая бывает один раз в жизни…

– Зажги сигарету, давай, – говорит мне Анжель. – Так будет легче.

Я зажигаю сигарету. И делаю глубокую затяжку. Она права – сигарета помогает мне расслабиться.

– Естественно, никто не должен ни о чем догадаться. Слишком много можно потерять. Джун и Кларисс встречаются, когда представляется возможность, до конца 1972 года и на протяжении 1973. Они видятся нечасто, потому что Джун живет в Нью-Йорке, но каждый месяц она прилетает в Париж по делам, и тогда они встречаются в отеле, где останавливается Джун. И вот летом 1973 года они решают увидеться в Нуармутье. Но устроить свои дела им не так-то просто: хотя муж Кларисс появляется редко (он много работает и часто разъезжает по стране), ее свекровь по имени Бланш однажды начинает что-то подозревать. А потом узнает правду. И решает действовать.

– Что ты хочешь этим сказать? – с беспокойством в голосе вмешивается Анжель.

Я не отвечаю. Я неторопливо продолжаю рассказ, делая паузы, чтобы сосредоточиться.

– Как Бланш узнала? Что-то заметила? Был ли виной тому слишком настойчивый взгляд? Или нежное поглаживание обнаженной руки? Или запретный поцелуй? Или силуэт, проскользнувший ночью из одного номера в другой? Что бы ни увидела Бланш, она никогда и никому об этом не рассказывала. Не сказала ни своему мужу, ни сыну. Почему? Да потому что она стыдилась. Стыдилась своей невестки, носившей имя Реев, матери своих внуков, которая завела связь на стороне, да еще с кем? С женщиной! Имя Реев навсегда было бы запятнано. А это Бланш считала недопустимым, уж лучше смерть. Она сделала все от нее зависящее для поднятия престижа семьи. И не допускала мысли, что все ее усилия пойдут насмарку. Не для того она родилась, чтобы пережить такой позор. Только не она! Не Бланш Фроме из Пасси, которая вышла замуж за одного из Реев из Шайо. Нет, об этом не стоит и думать! С этим кошмаром должно быть покончено! И очень быстро.

Странно, но говоря эти слова, я остаюсь очень спокойным. Не смотрю на Анжель, но догадываюсь, что мой рассказ произвел на нее сильное впечатление. Я знаю, какие чувства вызывают в ней мои слова, знаю, как близко она их воспринимает и какое мощное воздействие они оказывают. Я никогда раньше не произносил этих слов, складывающихся сейчас в такую четкую цепочку, и каждое из них подобно едва покинувшему материнское чрево младенцу, нежной обнаженной кожи которого впервые касается свежий ветерок.

– У Бланш и Кларисс состоялся разговор там, в Нуармутье. В отеле. Кларисс плачет, она расстроена. Они ссорятся в комнате Бланш, на первом этаже. Бланш предостерегает невестку, запугивает ее, угрожает все рассказать своему мужу и сыну. Отнять детей. Кларисс рыдает. Да, да, конечно, она больше не станет встречаться с Джун. Она обещает. Но это невозможно. Чувство сильнее ее. Она снова и снова видится с Джун и рассказывает ей, что произошло, но Джун только смеется, она не боится гнева этой старой ханжи. В тот день, когда Джун должна уехать в Париж, а оттуда улететь в Нью-Йорк, Кларисс подсовывает под дверь ее номера любовную записку. Но Джун не суждено ее найти. Записку перехватывает Бланш. И тогда начинаются серьезные неприятности.

Анжель встает, чтобы зажечь огонь, потому что в комнате становится холодно. Уже очень поздно, я не знаю, который час, но от усталости мои веки словно наливаются свинцом. Но я хочу дойти до конца своей истории, до той ее части, в которой я сомневаюсь, которую, возможно, так и не смогу озвучить.

– Бланш знает, что Джун и Кларисс продолжают встречаться. Из записки, которую она украла, она узнает, что Кларисс мечтает жить с Джун и своими детьми, чего бы ей это ни стоило. Бланш читает эти слова с ненавистью и отвращением. Ну уж нет, у Джун с Кларисс нет будущего! Нет и быть не может! Только не в обществе, к которому принадлежит Бланш! И нельзя, чтобы ее внуки, маленькие Реи, каким бы то ни было образом оказались замешаны в это грязное дело. Она нанимает частного детектива и отправляет его следить за невесткой. Она готова заплатить любые деньги. И все-таки не рассказывает ни о чем своим родным. Кларисс думает, что теперь она в безопасности. Она ждет, когда они с Джун станут свободными. Она знает, что ей придется уйти от мужа, знает, каковы будут последствия, она боится за своих детей, но не может жить без любви, у которой, она в этом уверена, все-таки есть будущее. Дети – самое дорогое, что у нее есть. Ей нравится мечтать о прекрасном, надежном месте, где она, дети и Джун смогут жить все вместе. Что до Джун, то она старше, мудрее. Она знает, что две женщины не могут жить как супружеская пара и ожидать, что общество нормально это воспримет. В Нью-Йорке – быть может, но уж никак не в Париже. И не в 1973 году. И не в той среде, в которой вращаются Реи. Джун пытается объяснить все это Кларисс. Она говорит, что нужно повременить, дождаться случая, который все расставит по своим местам. Но Кларисс моложе, нетерпеливей. Она не хочет ждать. Не желает ждать подходящего случая.

Страдание подкрадывается исподтишка, словно приятель, о дурных наклонностях которого вы давно знаете, но все же пускаете в свой дом, пусть и с предчувствием, что добром это не кончится. Грудь моя сжимается, и у меня появляется ощущение, что легким в ней не хватает места. Мне приходится несколько раз глубоко вздохнуть. Анжель усаживается за моей спиной и прижимается своим телом к моему. Это дает мне силы продолжать.

– Ближайшее Рождество становится для Кларисс кошмаром. Она никогда не чувствовала себя такой одинокой. Она отчаянно скучает по Джун. А та живет полнокровной жизнью – у нее масса занятий, галерея, ассоциация, друзья, художники… У Кларисс же только ее дети. Единственный ее друг – Гаспар, сын горничной ее свекрови. Но что она может ему рассказать? Ему всего пятнадцать, он ненамного старше ее собственного сына. Это очаровательный юноша, но не слишком умный. Разве он смог бы ее понять? Он, наверное, и понятия не имеет о том, что две женщины могут любить друг друга. И это не делает их развратницами, грешницами… Ее муж отдает все свои силы работе – процессы, клиенты. Быть может» Кларисс пытается с ним поговорить, роняет какие-то намеки, но он слишком занят, чтобы понять или что-то заметить.