Десять минут четвертого. Внезапно появившееся ощущение, словно я что-то упустила. Допрос в полиции ровно в три часа. Как я могла забыть о нем?

Я успела сделать всего несколько шагов в сторону лестницы. Не знаю, что заставило меня насторожиться: дыхание, запах, тяжесть шагов?

По лестнице спускалась не женщина, а мужчина.

Я инстинктивно попятилась прочь от света, в один из закоулков. Низкий свод, проход в туннель, похожий на ампутированную кишку.

Словно крыса.

— Соня? Я знаю, что ты здесь.

Его тень заметалась по стенам, упала на земляной пол напротив того угла, где стояла я. Чего проще — сделать шаг вперед, сказать: «Ой, это всего лишь вы, как глупо, что я испугалась». Но я не могла пошевелиться.

— Я не успел рассказать, что там было, в этом письме. Ты так поспешно уехала.

Тень пропала. Звук шагов сделался чуть глуше, потом они совсем остановились. Я услышала шелест переворачиваемых страниц, шорох, как будто в чем-то роются, звяканье ключей. Моя сумка. Она осталась лежать на столе.

— Я думаю, тебе будет интересно узнать, почему Ян Кахуда расстался с жизнью.

Нет, крикнул мой внутренний голос, пока я стояла с открытым ртом, стараясь дышать медленно и бесшумно. Он не покончил с собой. Это вы хотите, чтобы все выглядело именно так — вот только кто вы на этот раз?

Свет запрыгал по стенам. Фонарик на батарейках. Должно быть, он взял его и теперь совершает с ним обход, по очереди светя во все боковые проходы и ниши.

— Когда люди не в силах жить с тем, что натворили, — продолжил Адамек, и его голос снова стал приближаться, — то они съезжают с катушек.

Спустись вниз, молила я, там есть еще одна лестница, которая ведет в самый нижний подвал. Если бы я только услышала звук спускающихся туда шагов, я бы выскочила из своего укрытия и выбралась по лестнице наверх.

— Ян Кахуда увидел, как кто-то шатается возле вашего дома. Он подумал, вдруг это вор, и решил разобраться. Вспыхнула ссора. Старик заметил мотыгу в руках неизвестного раньше, чем понял, что перед ним женщина. Потом он молил Бога о прощении.

Неужели такое возможно? Все ходят вокруг да около и врут напропалую.

Почуял ли он запах моего страха или прошло уже так много минут, что Адамек успел обыскать остальные туннели-тупики, не знаю. Но внезапно проход заслонила тень, он наклонился, чтобы не задеть головой свод, конус света упал на стену напротив и пополз ко мне.

Крыса сумела бы прошмыгнуть между его ног. Как бы то ни было, у меня имелось два варианта. Когда он схватил меня, я замахала руками и попробовала его ударить.

Антон Адамек крепко ухватил меня за предплечья, он мог легко сломать мне руку с помощью одной лишь грубой силы. Вместо этого он вытащил меня из тьмы на свет. Такой слабый, и все же мне его хватило, чтобы зажмуриться. Глаза жаждали мрака, хотели обратно туда вернуться.

— Успокойся, — сказал он. В его голосе больше не было теплоты. Только холод. Или даже еще хуже — безразличие.

— Простите, я испугалась, — пролепетала я. — Я не знала, кто сюда спускается. Эти туннели… — Он ослабил хватку, и я смогла отступить на шаг в сторону — хоть какое-то расстояние. Глубокий вдох. — Как вы меня здесь нашли?

— Это моя работа.

— В качестве переводчика?

Антон Адамек улыбнулся:

— Одна из моих рабочих специальностей, как это называют некоторые.

— Мне пора идти, — сказала я и помахала мобильником. — Мне сейчас нужно быть на допросе в полицейском участке, я и так уже опоздала.

— Допрос отменили.

— Но я не получала по этому поводу никаких уведомлений.

Антон Адамек достал свой мобильник. Вспыхнул экран.

Сфотографированное на телефон письмо. Листок на одном конце неровный, словно вырванный из блокнота или книги. Аккуратный почерк, четыре-пять строчек. Сама я, разумеется, прочесть его не могла, потому что оно было на чешском, но в самом низу без сомнения стояло имя Яна Кахуды.

— Люди редко пишут предсмертные записки, — возразила я и сделала еще один шаг в сторону, прикидывая расстояние до лестницы. — Такое только в кино бывает. В жизни же они оставляют после себя молчание или вопросы.

— А я-то думал, что это облегчит ваше бремя, — заметил Адамек. — Это письмо освобождает вашего мужа. У вас больше нет никаких причин являться в полицейский участок. Даниель скоро будет дома, вы ведь этому рады?

Антон Адамек изучающее оглядел меня с головы до ног, казалось, ситуация забавляет его — он выглядел почти довольным. Таящийся в его словах подтекст. С тем же успехом я могла стоять перед ним голой. Он все знал, я все ему доверила.

— Просто трудно поверить, что Ян Кахуда способен на подобное, — объяснила я. — Он был таким приветливым.

— Боюсь, Анна Джонс не согласилась бы с вами.

Почему я не промолчала, почему просто не сказала «спасибо за информацию» и не ушла оттуда, чтобы купить продукты и приготовить праздничный ужин для Даниеля? Вместо этого я попятилась. Два или три шага, а потом спина уперлась в стену, камень больно оцарапал кожу между лопатками.

— Это письмо мог написать кто угодно, — заявила я.

— Садовник был обязательным человеком. Он увидел, что вашей машины нет на месте, и решил, что некто захотел вторгнуться в ваши владения, пользуясь вашим отсутствием.

— Откуда тогда взялась мотыга?

— Возможно, она собиралась разбить ею окно.

— Или раскопать могилу.

— Вспыхнула ссора. Кахуда попытался вырвать орудие у нее из рук. Она сопротивлялась, считая, что она вправе находиться здесь, закричала, чтобы он убирался, нечего ему здесь делать. Наконец мотыга оказалась у него в руке. Он не хотел этого, возможно, он вообще привык размахивать такими предметами, но тут замахнулся слишком сильно. Здесь я мало чем могу помочь, в садоводстве я не силен.

— И он сумел описать все это в четырех строчках?

— Именно так все и произошло.

— Но с какой стати он должен был рассказать об этом вам? Или же вы раскопали еще одного так называемого свидетеля?

Антон Адамек сделал шаг вперед.

— Я был там, — сказал он.

Я посмотрела на него в упор. Ощутила шевеление воздуха от его дыхания. Каким невозмутимым он казался, словно смерть была ему безразлична.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я видел, что произошло.

— Почему вы раньше об этом не сказали?

— Это не так-то просто, — прозвучало в ответ, и Антон Адамек всего на мгновение отвел взгляд в сторону.

Я бросилась мимо него вперед. До лестницы было всего несколько шагов. Я была уже на пути наверх, когда его рука ухватила меня за лодыжку. Я лягнула, но высвободиться не смогла.