В зеркале возникла сухонькая морщинистая старушка в синем лыжном костюме. В одной руке у старушки была сумка, полная детского питания, а в другой — двухпудовая гиря.

— А гиря зачем? — удивилась дворняга.

— Должно же у старушки быть хобби, — объяснила Дымла. — Вязание слишком скучно, пускай лучше занимается гиревым спортом.

Она посмотрела на себя в зеркало и скривилась. Нет, эта старуха слишком безобразна. Если уж быть бабкой, то современной.

И Дымла превратилась в цветущую молодую женщину пышных форм, одетую в коротенькую юбочку и майку с надписью: «Kiss me!»

— Такой бабкой быть мне больше нравится! А потеть я буду французскими духами, — в предвкушении успеха сказала Дымла, вертясь перед зеркалом.

Бнург рассерженно стал рыть лапами песок. В этом была вся Дымла — все напоказ.

— На Земле таких молодых бабок не бывает! — желчно сказал он.

— Ха, еще и не такие, ты отстал от времени, — заявила Дымла. — Скажем, я родила в пятнадцать лет. А моя дочь-акселератка опередила меня и родила в четырнадцать. Пятнадцать плюс четырнадцать — двадцать девять. Итак, я бабка в двадцать девять лет!

Дымла достала из воздуха большой кожаный ошейник и надела его на дворнягу. Бнург недовольно зарычал.

— Но-но, без фокусов! — сказала Дымла. — Бытовая деталь… Я не хочу, чтобы тебя забрали в душегубку.

Она крепко взяла поводок в руку и посмотрелась в зеркало.

— Чехов А Пе. Дама с собачкой сто лет спустя, — сказала она.

Майстрюк весь был комок ненависти. Из остававшихся у него семи шаров еще два были уничтожены! Повторно попасться на жалкую уловку с биологическим минированием — такое не случалось еще ни с одним космическим стервятником! Хорошо еще, что другие майстрюки не видели его позора.

У пожирателя оставался последний шанс успешно завершить охоту и завладеть добычей. Никаких сомнений не оставалось — те, кого он раньше принимал за скверно сделанные фантомы, и были настоящими мрыгами.

Цепочка шаров майстрюка стала снижаться, теперь их было всего пять — беловатых туманных сгустков, съежившихся от плотной атмосферы.

Майстрюк чувствовал упругое притяжение материи добычи, послушной, мягкой, хоть сейчас готовой скататься в шар. Нужно было только освободить материю от занимавшей ее души. Шары майстрюка, жаждя мести, хотели немедленно ринуться вниз, но его личностное ядро сдержало необдуманный порыв. Рисковать было нельзя — над трубой, смешавшись с темным дымом, висел кнорс.

Кнорсы и майстрюки — существа сходной газообразной природы — находятся в дальнем родстве, как, скажем, собака и волк. Можно даже предположить, что кнорс был первой попыткой Вселенной сотворить своего разрушителя, растворителя, уничтожителя — майстрюка. И первая попытка ненавидела вторую попытку.

Кнорс был настороже, он вытянулся в прямую линию и готов был метнуть молекулярную молнию в первый же подозрительный объект.

Майстрюк знал, что жертвы используют кнорсов как своих телохранителей, и близость кнорса еще раз доказывала, что он на верном пути. Осторожно, держась против ветра, майстрюк подобрался к кнорсу на дистанцию удара. Нужно было уничтожить кнорса, чтобы он не помешал постановке ловушек…

Никита с сопением поставил березовое полено стоймя и замахнулся топором. Баба Паша стояла рядом и, скрестив на груди руки, критически наблюдала за его работой. Бурьин, крякнув, опустил топор. Полено не шелохнулось, зато дубовая колода, на которой оно стояло, с треском развалилась на две части.

— Сорок лет она у меня простояла, еще отец-покойник на ней дрова рубил… — заохала баба Паша.

— Кгхм… — смущенно кашлянул Никита. — Промахнулся маленько. Не люблю, когда глазеют, как я работаю.

Он вновь установил бревно на остатки чурбака, прищурился, занес топор и…

— Вы не подскажете, где мне найти Лиду? — внезапно раздался рядом звонкий женский голос.

От неожиданности рука Никиты дрогнула, и топор вонзился в землю всего в каких-нибудь пяти сантиметрах от его ступни.

Никита выругался, но, обернувшись, оборвал себя на полуслове.

Рядом с ним стояла молодая женщина в соломенной шляпе с полями. Под тонкой белой маечкой с надписью «Kiss me!» подрагивали два упругих, явно ничем не стесненных холма.

Баба Паша за спиной у Никиты громко сплюнула и прошептала: «Бесстыдница!»

— Вы, кажется, что-то ответили? — насмешливо подсказала незнакомка.

— Я чуть не отрубил себе ногу, — проворчал Бурьин.

— Мне нравится, когда мужчины ругаются. В этом есть что-то возбуждающее, агрессивное, — проворковала собеседница, окидывая мощную фигуру Никиты плотоядным взглядом.

Большая лохматая дворняга в новом ошейнике, сидящая у ног красавицы, сильно дернула поводок. Похоже было, что Бурьин ей активно не нравится.

— Я Екатерина Васильевна, — представилась незнакомка. — Но вы можете называть меня просто Китти.

— Очень приятно, Китти. Я Никита. Звучит довольно похоже, не находите?

С огорода примчались зазевавшиеся Бобби и Шарри и принялись яростно облаивать чужую собаку, держась, однако, на почтительном расстоянии.

— Мощный пес! — похвалил Никита, созерцая лохматую псину, демонстрирующую ему свои клыки.

— Очень редкий клубный щенок. Стоил мне больших денег, — с гордостью сказала Китти.

— Сразу видно породу. Таких нечасто встретишь, — кивнул Бурьин, вспоминая, что не далее как вчера видел двух псов из того же клуба у винного магазина в Захарьине.

Пес решительно взял поводок в зубы и потянул хозяйку в глубь участка, откуда доносились голоса Лирды и Грзенка.

— Приятно было познакомиться. — Китти сунула Никите узкую прохладную ладонь.

— Не менее приятно, — прогудел Бурьин, нежно пожимая ей руку.

Он хотел погладить собачку, но в это мгновение пес, щелкнув зубами, без видимых усилий перегрыз толстое полено. Никита быстро спрятал руку за спину.

— Никита, дорогой, ты не проводишь меня к Лиде? — Пройдя несколько шагов, Китти обернулась к нему.

— Ты ее подруга?

— Бабушка. Я ведь уже говорила.

— По-моему, это замечательно, когда у человека столько родственников, — нашелся Никита, имевший привычку ничему не удивляться. — С ее дедушкой мы уже знакомы. Премилая и крайне общительная личность… Кстати, если не секрет, как ты узнала адрес?

— Она позвонила мне вчера с телеграфа.

— А-а… еще раз очень приятно, — пробормотал Бурьин. — А вот и внучка.

Из-за теплицы им навстречу выбежала Лида. Увидев Китти, она на мгновение замерла, а потом с радостным возгласом бросилась к ней в объятия. Пес подпрыгивал, скулил и лизал Лиду в щеки и шею — чувствовалось, что семейка давно не виделась.