Это сильная земля, которая помнит дух ваших предков, и пусть таковой она и останется. Празднуйте! Меня же ждёт дорога.

Более не говоря ни слова, Бродрик покинул пиршественный зал, оставив большинство присутствующих в замешательстве. Но далеко не всех. Не прошло и получаса, как слово уже взял барон Хермир.

— Княжество осталось без князя, — также как и Бродрик к пирующим он обращался стоя. — И теперь нам нужно решить, жить ли нам, как и прежде, порознь, или же выбрать нового правителя для этих земель.

— Уж не себя ли ты хочешь предложить, Волк? — спросил воин, сидящий напротив меня, и которого, судя по гомону, поддерживала часть людей, ещё недавно стоявшая на службе у князя. Им такой поворот вряд ли понравился.

— От чьего имени ты говоришь, Киммир? — с угрозой в голосе спросил Хермир. — Своего или же баронессы? Ибо если от своего, то тебя казнят за дерзость, а если от рода Клён, то у тебя ещё будет возможность высказаться, когда придёт время.

— От рода Клён, — выдавил Киммир.

— Что ж, прибереги слова, и тогда твой голос будет учтён. Пока же я лишь хочу созвать совет, — убедившись, что был услышан, барон продолжил уже куда более радостным тоном. — Впрочем, не завершать же такой день столь серьёзным разговором. Есть у меня куда более дельное предложение — отпраздновать помолвку моего сына, нашего славного полководца Гунмира с очаровательной Вереной, прекраснейшим сокровищем баронства Сохран.

Барон Сохран, статный мужчина, прибывший в замок уже после окончания всех сражений, и сидящий сейчас прямо напротив барона Волка, тоже поднялся, чтобы всем было ясно, о чьей дочери идёт речь.

— Это ещё младшие пока не подросли, — сказал он. — Скоро мне от всей этой красоты уже жизни не будет.

Вид отца дочерей, незнающего куда их пристроить, невольно вызвал улыбки у захмелевших воинов. Что бароны, что простые и неблагородные папаши, все они маялись одной бедой. А вот меня куда больше интересовало совсем другое. Баронство Сохран имело общую границу с Северным княжеством. А ещё у его правителя было много детей — пять дочерей и ни одного сына.

Гулянье продолжилось с новой силой. Кто-то поздравлял юного Волка со столь удачной охотой, кто-то подтрунивал над тем, что старший Волк скоро станет дедушкой. Дошло даже до того, что один из изрядно подвыпивших воинов, упав на колено, предложил барону Сохран взвалить на себя часть его нелёгкой ноши, забрав один из прекрасных цветков из его сада. В зале даже на секунду повисла гнетущая тишина, но к всеобщему облегчению, сам многодетный отец лишь добродушно рассмеялся на такое предложение, пожелав воину для начала стать хотя бы командующим княжеской дружины. И ведь этот балбес потом ходил счастливый, приняв всё за чистую монету. Хотя кто его знает, может и станет, тут ведь главное мотивация.

Я же успел перекинуться парой слов с полевыми командирами, отбиться от вопросов Кромвеля о том, какие знания мне передал Ульдаг, наесться деликатесов, обнаруженных на «благородном» краю стола, и всё это приходилось проделывать, ловко лавируя по залу, стараясь оказываться в противоположном от барона Клевер углу. В целом же, всё прошло чинно и мирно, и больше никаких инцидентов не случилось.

Чего нельзя было сказать про гулянку, которую организовали для простых солдат. Во дворе они помещались с трудом, поэтому бочки с пивом и брагой для них выкатили прямо на дорогу возле замка. Благо, половину воинов уже отправили в разные концы княжества, кого нести службу, а кого залечивать раны. Но напоить даже полтысячи здоровых мужиков — дело непростое. Так и вышло, что горячительных напитков на всех не хватило, отчего начались стычки и драки, в которых, как водится, подвыпившие бойцы начали припоминать друг другу все недавние обиды.

Разыскивая в этом бурлящем котле своих ребят, я с определённой долей тревоги подумал о Колтуне, которому просто фатально не везло на подобного рода происшествия. Каково же было моё удивление, когда с подбитым глазом оказался Дунвест, самый рассудительный из всех.

— Ну серьёзно, как так-то? — спросил я его. — Тоже защищал честь отряда?

— Упал, — буркнул он, явно не желая вдаваться в подробности.

Допытываться я не стал, оставив бывшего рыцаря в покое. Но разве могли в такой ситуации смолчать его товарищи? Конечно, нет. Не прошло и пары минут, как Шуст уже по секрету выкладывал всё, что знал.

— На этот раз была задета честь дамы, — театрально закатив глаза к небу, сказал он. — А если дама в беде, то как не помочь?

— И где эта дама теперь? — спросил я, уже почему-то догадываясь, как повернулось дело.

— Да всё там же, вон, меж тех телег, со своими товарками. Там сена накидано для удобства, и уже два десятка человек в очереди стоит. 3 медяка посмотреть, 2 серебра поучаствовать.

— А в глаз-то ему кто дал?

— Тот, кто с этого процент имеет. Девицы не одни приехали, а с «кавалерами», те следят, чтобы народ платил, да девок не попортил. Он как расклад узнал, так даже мстить им не стал. Вон, ходит понурый, даже браги кружку выпил, а ведь до этого от одного её запаха морщился и иначе как мочой не называл.

— Ясно, главное, что все целы. А даму сердца лучше в ином месте поискать. Это и к тебе, Шуст, тоже относится, а то я смотрю ты уже все цены и подробности знаешь. У Зефа и так дел невпроворот, чтобы ещё на ваши чешущиеся письки отвлекаться.

— Да я так… ради интереса же, — заюлил он. — Глянул только…

— Ага, за три медяка. Иди, скажи всем, чтобы сворачивались. Нам завтра выступать, головы поутру должны быть ясные.

— А куда? — спросил он.

— А это я как раз и собираюсь выяснить.

Настойчивое внимание мастера Ульдага я почувствовал отчётливо и даже безошибочно определил направление. Солнце светило как раз со стороны надвратной башни замка, и распознать по чёрному силуэту, кто именно там стоит, было сложно. Но я не сомневался, что это был он.

Устало вздохнув, я отправился во внутренний двор, к лестнице, ведущей на стену. Обилие еды и несколько бокалов вина отбивали всякое желание карабкаться по ступеням вверх. Поэтому, добравшись наконец до мастера, я не сдержал сарказма.

— Так нравится открывающийся отсюда вид?

Но Ульдаг, по своему обыкновению, даже в таком