Аллуэтта ликующе улыбнулась:

– Запомню. Но Максима не променяю. Он говорит, что я дура, а дуры вроде бы по дурости верные и преданные?

– Точно, – подтвердил Явлинский, – только дур, увы, не осталось… Все хитрые и умные, а зачем нам такое добро, мы сами хитрые и даже местами хитрющие… ха-ха не скажу какими. Пойдемте, представлю вас тем, кто уже прибыл. Из ваших только великолепная Анечка и загадочный Евген в рубахе с петухами. Ждем остальных…

Продолжая обнимать их за талии, он настойчиво увлек гостей в сторону дома, явно намереваясь повести насквозь, что и понятно. Каждый на его месте вот так бы невзначай старался похвастаться если не достатком, то вкусом и оригинальностью. Сейчас с программируемой перестраивомостью домов можно воплощать любые фантазии.

По широкой мраморной лестнице в стиле древних королей поднялись на веранду, а оттуда в холл, огромный, стильный, суперсовременный, только вот то ли отдавая дань консерваторам, то ли выказывая широту натуры, Явлинский поставил и камин, это такая нелепая штука, в которой в средневековой Англии, где с ее влажным и мерзким климатом вообще жить невозможно, жгли дрова, чтобы хоть как-то согреть и подсушить воздух, а то плесень свисала прямо со стен и потолка. Потом эта нелепая мода, как признак аристократизма, мол, крестьяне себе такого позволить не могут, распространилась и по Европе.

Аллуэтта с чувством легкого превосходства подумала, что Явлинский даже не понимает нелепость камина в таком доме. Это почти так же глупо, как и те, кто ездит на другой конец планеты, чтобы «вживую» посмотреть на Колизей или гробницу Тутанхамона.

Но Явлинский, в отличие от того планктона, человек умнейший, и это лишь доказывает, что можно быть гением в перестройке кристаллических решеток, но бараном в чем-то другом, а то и во всем остальном.

Мой Максим бы так не сделал, мелькнула мысль. Хотя нет, он даже не станет возиться, все перепихнет на меня…

И от этой внезапной мысли стало так сладко и радостно, что она хихикнула и прижалась к нему на ходу.

Максим посмотрел с некоторым удивлением.

– Нравится здесь?

– Да, – ответила она с жаром. – Твой друг просто чудесный!

Явлинский сказал довольно:

– Понятно по голосу, какую-то глупость заметила… Наверное, камин?.. Не знаю, почему его программа всобачивает всякий раз в любой дизайн и любую обстановку.

Максим сказал беспечно:

– А тебе не все равно?

– Конечно, – согласился Явлинский. – И пальцем не шевельну, чтобы позвонить и указать на этот баг. Другие позвонят, у них времени больше.

Пристыженная Аллуэтта тихо улыбалась, но, чтобы сделать Явлинскому приятное, поглядывала во все стороны и нахваливала вкус и стиль, на что тот тоже улыбался понимающе, не дурак, давно уже и светский человек, хотя все еще остается ученым, что представляет из себя вообще адскую смесь.

Народ постепенно подтягивался со всех сторон, большинство опускались на парковочную стоянку сверху на автомобилях, одна веселая компания прибыла на скоростном автобусе, похожем на гибрид гоночного автомобиля и танка, а двое примчались на осовремененных мотоциклах с гироскопами.

Аллуэтта, хотя и привыкла общаться в незнакомом обществе, там как рыба в воде, но обрадовалась, увидев Анечку, а потом и Евгена, что поздоровался издали и сразу же исчез куда-то.

Она ухватила Анечку под руку и по великосветской привычке сразу же постаралась шепотом выяснить, на чем Явлинский заработал деньги. Анечка посмотрела с укором, разговор о деньгах неуместен и даже неприятен в среде ученых, но сообщила шепотом, что Явлинский очень точно угадал год, когда заядлые баймеры начнут переходить от стрелялок к стратегиям.

Для подростков и молодых инженеров, объяснила уже громко и не зыркая по сторонам, естественно бегать в шутерах или стелсах с мечом или винтовкой, выполнять чьи-то задания и пробиваться к новому левелу.

Даже появление детей еще не меняет наших пристрастий, и только потом, с годами, когда есть прогресс по работе или службе, когда сам опекаешь целую группу людей…

То есть когда молод, то бегаешь, прыгаешь, стреляешь, стелсишь, выполняешь задания вышестоящих товарищей, получаешь из их рук ордена и медали, но постепенно приходит возраст, когда оставаться в рядовых – это признаться в неразвитости, в неспособности самому ставить задачи перед теми, кто моложе и неопытнее.

Тогда и наступает переход к стратегиям, когда уже не бегаешь сам, а посылаешь бегать других, и награды не сам получаешь, а раздаешь.

Ни короли, ни генералы не бегают с мечами или автоматами, у них задачи поглобальнее: сохранить и расширить свое королевство, установить дружеские отношения с соседями, развивать экономику…

Парадокс в том, что в начале эры компьютерных игр все баймеры были только подростками и студентами. Взрослых практически не было, а уж тем более не отыскать было пенсионера, хотя, казалось бы, это и есть для них наилучшая забава!

Постепенно подростки и студенты взрослели. Явлинский это учел и рассчитал сложный график корреляции меньшей выработки половых гормонов, выбросов адреналина, истончения коры мозга и после этого вложил все деньги, свои и привлеченные, в стратегические игры, которые к тому времени практически растеряли аудиторию.

Расчет оказался удивительно верен: достигнув определенного возраста, игроки массово переходили на стратегии. Даже, казалось бы, самые тупые из вечно пьяных слесарей и те переставали бегать с винтовкой по руинам Нью-Йорка, а садились на трон королевства и пытались рулить множеством подданных и решать массу проблем, хотя и выбирали, понятно, самый легкий уровень сложности.

– Понятно, – протянула Аллуэтта, – хороший деловой расчет… Те подростки, что увидели первые персональные компьютеры, сейчас все уже пенсионеры? А так как армия все пополняется…

– Деловой, – согласилась Анечка, – но он все равно пока что не оставляет науку. Хотя, конечно, сейчас больше выступает в роли спонсора… Пусть мужчины пока тут беседуют, а я тебе покажу что-то. Пойдем!

Заинтригованная Аллуэтта кивнула Максиму, дескать, она ненадолго, и с Анечкой вошла в дом через одну из дверей на торце.

Анечка ориентируется неплохо, явно бывала здесь и раньше, провела Аллуэтту на второй этаж и распахнула дверь одной из комнат:

– Смотри!

Аллуэтта переступила порог и замерла, очарованная. Вся широкая стена напротив отдана под экран от потолка до пола. В прекрасном цвете и в разрешении, неотличимом от реальности, встает прекрасный город с чистыми дорогами и цветниками, масса людей спешит по делам или медленно прогуливается, во все стороны снуют сотни автомобилей, а когда Анечка подвигала пальцами, город то масштабировался до вида с орлиного полета, то изображение приближалось так, что реснички на глазах ребенка выглядели как бревна.