Иоаким наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

– Прощай, баронесса! Не гневайся на бедного рыцаря. Он тебя любит. И в обиду не даст.

Он подмигнул ей и вышел, стукнув дверью. Алиенора нырнула под одеяло и долго лежала, заложив руки под голову.

"Я не буду просить отца Лотаря читать над ним молитвы, – думала она. – Это не поможет. Иоаким – это не простодушный Рено. Но неужели Иоаким прав, и я потеряю баронство? Это хуже смерти! Я не хочу жить из милости у старшего брата! Я богаче его, богаче младшего, богаче обоих сразу. Я выстрадала это богатство! Я знаю в Азни каждое поле и рощу, знакома со всеми бальи… Я бывала в каждом селении дважды в год и везде целовали мне руки…"

Алиенора вздохнула, мысли ее закружились вокруг другого. "Как хорошо, если б Иоаким остался! Мне никогда не найти лучшего мужа. Он так не похож на местных рыцарей, грубых и чванливых! Я обидела его… Он может не придти вечером. Господь всемогущий!.. – подумала Алиенора в страхе. – Ведь может…"

Однако страх быстро прошел. "Он сказал, что любит меня, – вспомнила Алиенора. – Он придет. И будет вновь обнимать меня всю ночь. Как он страстен и неистов в любви! Как нежен… Господь всемогущий! Это такое счастье…"

Она б еще долго предавалась сладким грезам, но пришла Берта…

* * *

Выйдя из покоев баронессы, Иоаким зашагал по коридору к лестнице, ведущей на стены замка. Но прошел немного. В дальнем конце возникла странная тень: человек в темных одеждах с капюшоном, скрывавшим лицо. Внезапно незнакомец размахнулся… Тяжелый нож, стремительно вращаясь, полетел в Иоакима – прямо в горло. И, наткнувшись на невидимую преграду, со звоном упал на каменный пол.

Тень метнулась к лестнице. Иоаким, выхватив кинжал, побежал следом. Одним духом взлетев по лестнице на стену, он недоуменно остановился. Стены были пустынны – только вдали, у башни, маячил стражник, который смотрел в долину и не видел чужестранца. Иоаким глянул вниз. Двор тоже был почти пуст; у конюшен двое слуг убирали навоз, стоя спиной к баронскому дворцу, один мел двор, и нигде не было видно человека в темных одеждах с капюшоном.

Постояв немного, Иоаким вложил кинжал в ножны и спустился обратно. Он недоумевал: в этом конце дворца лестница вела только на стену, покушавшемуся на него бежать было некуда. На всякий случай Иоаким внимательно осмотрел лестницу. Она была обычной: сложена из каменных блоков, без перил. В основании Иоаким разглядел сквозную нишу, верх ее вывели сводом. Видимо, каменщик таким способом облегчил сооружение, чтобы лестница не давила всей массой на перекрытие. В коридоре стоял полумрак, нишу разглядеть было сложно, в тоже время она была достаточно большой, чтобы спрятаться взрослому. Иоаким на всякий случай вновь извлек кинжал из ножен, но ниша оказалось пустой. Сомневаться не приходилось: убийца спрятался в нише, а после того, как Иоаким взбежал на стену, спокойно выбрался и ушел.

Иоаким вернулся в коридор. Брошенный убийцей нож лежал на полу, Иоаким поднял его и направился к Козме. Тот был не один: за столом рядом с лекарем сидел Ярукташ, хозяин и слуга мирно завтракали, запивая холодное мясо вином. Иоаким положил нож на стол и в двух словах поведал о покушении. Козма нахмурился. Евнух взял нож и стал рассматривать.

– Можно определить, чей? – спросил Козма.

– Обычный нож для метания, – пожал плечами Ярукташ. – Простые деревянные накладки из дерева на ручке. Костяные разбиваются при ударе. У хорошего воина таких ножей пара, принадлежать может кому угодно.

– А по отпечаткам пальцев не определишь, – сказал Козма по-русски.

Внезапно Ярукташ поднял нож к свету и стал внимательно рассматривать лезвие. Встал и подошел к жаровне, где еще тлели угли. Сунул лезвие в жар. Резкий, неприятный запах поплыл по комнате.

– Нож не задел тебя? – встревожено повернулся евнух к Иоакиму.

– Пролетел мимо.

– Ты говорил, что удар был нацелен в горло? – удивился Козма.

– Успел увернуться, – ответил Иоаким после короткой паузы. – Нож ударился в стену.

Козма понимающе кивнул – евнуху было незачем знать об особом даре друга.

– На ноже нет следов удара о камень, – Ярукташ подозрительно посмотрел на Иоакима.

Тот в ответ только плечами пожал. Ярукташ оставил нож в жаровне, подошел и стал пристально рассматривать грудь и руки Иоакима.

– Ты уверен, господин, что нож не оцарапал тебя? – спросил он настойчиво. – Может, снимешь одежду?

– Да что там? – вмешался Козма.

– Лезвие отравлено, чувствуете запах? – хмуро ответил евнух. – Я знаю этот яд. Даже царапины хватит для смерти.

Козма присвистнул. Под настойчивыми взглядами евнуха и Козмы Иоаким расстегнул халат и стащил через голову нижнюю рубаху. На груди и руках его не было свежих царапин. Евнух обошел Иоакима.

– Это что? – спросил, касаясь багровых полос на спине.

– Не от ножа, – ответил Иоаким, смутившись. "Алька ободрала, – подумал он сердито. – Забирает ее в любви не по-детски. Надо будет сказать, чтоб не давала воли ногтям…"

Козма, словно прочел мысли друга и ухмыльнулся. Евнух оставил Иоакима в покое.

– Неужели опять Рено? – задумчиво сказал Козма, когда Иоаким оделся. – Не утерпел…

– Кто-то очень хочет, чтоб думали на Рено! – возразил Ярукташ. – Если б нож задел Иоакима, баронесса этого рыцаря казнила бы. Да, у Рено есть причина злиться на твоего друга, но такой человек, как он, никогда бы не додумался смазать лезвие ядом. Так поступают сарацины. И то не все.

– Нож бросил сарацин? – удивился Иоаким.

– Мог и франк, – задумчиво произнес Ярукташ. – Которого научил этому сарацин. Или заплатил за убийство. Благосклонность баронессы к одному из гостей замка многим не нравится. Прошу тебя, господин! – повернулся он к Иоакиму. – Не ходи к ней в этой ночью. И в следующую… До тех пор, пока не уедем из Азни.

Лицо Иоакима стало багровым.

– Ты смеешь!..

– Замолчи! – крикнул Козма по-русски. – Набрался здесь… Евнух дело предлагает.

"Она назвала меня трусом! – сердито подумал Иоаким. – Если я не приду, она в том уверится. Понятно тебе?!"

"Совсем потерял голову из-за этой блондинки, – мысленно вздохнул Козма. – Жизнью готов рисковать".

– Прикажешь мне цинковой гроб домой вести? – произнес Козма вслух. – Только где его взять? Это за трупом задержки не будет…

– Посмотрим! – надулся Иоаким.

Неловкую ситуацию разрядил евнух.

– Прошу господина простить мне дурной совет, – сказал он, кланяясь. – Если господин не возражает, на рассвете я возьму щит и буду ждать его у покоев госпожи.

Иоаким согласно кивнул. Козьма после паузы – тоже; с неудовольствием.

– Угощайтесь, господин! – предложил Ярукташ Иоакиму.