— Ты что творишь, русо кабронито?! — возопил Комачо. — На хрена тебе эта штука?! Что это вообще?!

— Это таран, друг мой. Это таран.

На него я возлагал особые надежды. «Горыныч» машина прочная, так что…

День вылета настиг меня на борту «звездолета гарантии» вместе с потрясающим настроением. Гонки? Да по барабану! Кто их учил летать? А меня — капитан-лейтенант Булгарин!

Я вспомнил Станислава Сергеевича.

— Голубь ты мой сизокрылый! — орал он во время первого занятия на симуляторе. — С твоей реакцией надо в пинг-понг играть! Феноменальная реакция, только что ты в истребителях забыл?! Отчего ты такой тощий? Где мускулы?! С такой шейкой у тебя голова оторвется при первой перегрузке! Шея вот какая должна быть!

Он хлопал себя по загривку, которому мог позавидовать бык средних размеров. С тех пор я сильно изменился. Золотое правило Булгарина, «кормить и гонять», принесло свои плоды. Конечно, я да-а-алеко не Станислав Сергеевич и даже не Саша Пушкин из соседней группы, тоже уникально здоровый, но перегрузки выдержу. Любые.

Чтобы усугубить, я скушал сразу три таблетки сенокса, поливитаминный комплекс и направился в ангар. Времени до старта оставалось минут сто тридцать, то есть смело можно было задрыхнуть, но я вдруг вспомнил об одном неоконченном деле.

Итак, ангар, ряд флуггеров, включая мой, до неузнаваемости тюнингованный «Горыныч», и смешанная охрана из пехоты «Синдиката» и «Тигров».

Друг на друга смотрят чистыми зверьми, но к машинам никого не подпускают. А мне и не надо, мне только бы увидеть кое-кого и округлить один разговор, начатый еще в приснопамятном танц-притоне «Трансгрессия», что на Кастель Рохас, да так и не законченный.

Естественно, нужного человека не наблюдалось, он был умный и давил подушку в каюте. Я извлек трубку коммуникатора и учинил смотр сохраненным номерам.

«По идее корабельная сеть должна поддерживать внутренние вызовы. Может, попробую? Терять-то нечего».

Терять, в самом деле, было нечего. Я выделил нужный номер и нажал «вызов». Три длинных гудка.

— Ну? — раздалось в динамике.

— Не запряг, — ответил я. — Чарли, спускайся в ангар, надо поговорить.

— Мне с тобой говорить не о чем.

— Слушай, Небраска, мы с тобой неплохо ладили, так что поговорим о деньгах. Приходи, я жду.

Расчет был безошибочный. Чарли, как и все пираты бладовского воспитания, очень любил деньги, почитая их мерилом божественной милости.

Через пять минут Небраска стоял передо мной: руки в карманах, глаза прищурены, губы поджаты — прямо садово-парковая скульптура, аллегория Подозрительности.

— Ну?

— Чарли, помнишь, я спрашивал у тебя насчет гигантских звездолетов? Огромные синие штуки, которые дают в эфир крайне неприятный радиосигнал? Еще тогда, в «Трансгрессии», и после, на «Последнем Ковчеге». Мы так ни до чего и не договорились. А ведь ты, похоже, кое-что знаешь.

— Знаю, и что? Тогда не договорились и сейчас не договоримся.

— Чарли, вспомни свое встречное предложение касательно денег. Если прямо сейчас ты мне расскажешь все, что знаешь, видел или слышал, я дам тебе десять тысяч терро. Вот карточка на предъявителя. Код доступа на обратной стороне. — Я вынул из нагрудного кармана кусочек пластика, оказавший на Небраску волшебное действие. Он лучезарно улыбнулся и изрек:

— В самом деле, ты же сегодня убьешься! Тебе эта десятка хрустов уже ни к чему!

Чарли выхватил карточку и мгновенно слил всю информацию.

Да, он видел синие звездолеты и слышал их сигналы. Этакое зловещее пришепетывание.

Согласно Небраске, в Тремезианском поясе их видели и слышали всего пять раз. Трижды в системе Моргенштерн — домашней, обратим внимание, системе клана «Алые Тигры». А еще дважды — в системе Альцион, что у черта на куличках.

Так я выполнил задание ГАБ, ведь именно этих сведений вожделела прекрасная Александра Браун-Железнова и именно поэтому мое запястье украшал браслет со шпионским комбайном.

Легко и просто!

Наверное, на пороге смерти в моем черепе открылся третий глаз! Что стоило заплатить Небраске сразу?! Хорошо хоть нынче догадался!

«Черт возьми, а ведь теперь я просто обязан выжить!» — решил я, глядя в спину удаляющегося пирата, осчастливленного моей десяткой хрустов.

Итак, мы возвращаемся к исходной диспозиции.

Шесть флуггеров в створе кольца, гоночный туннель отливает полупрозрачной зеленью и уходит за пределы видимости, как тысячекилометровый космический удав.

До чего же красиво! Мешанина астероидов, серебристые пробоины звезд в вечном черном небе и зеленое сияние дороги — сложно свитой, как сама жизнь, но однозначной, как смерть.

— Господа! — Рация доносит торжественный голос Иеремии Блада. — Мы начинаем наши гонки! Напомню, впервые в истории Тремезианского пояса на кону целая планета… Планета Шва-а-ар-р-рцва-а-альд!

Кормчий раскатывает «р» и «а», так что эхо носится в эфире.

— Делайте ваши ставки, господа! Кто победит? Вот они, ваши герои! Блистательная тройка «Синдиката TRIX»! Неподражаемый Йоганн Вестервальд, легенда Тремезианского пояса! Прекрасная амазонка, чьи ракеты упокоили много славных воинов, неотразимая Фэйри Вилсон! И, наконец, фаворит, лучший пилот нашего общества, великолепный и искусный, дьявол за штурвалом флуггера, чемпион Кольца Адагры, всеобщий любимец и дамский угодник… Ча-а-а-ар-ли Не-е-е-ебр-р-ра-а-ска!..

Наверное, в это место, обозначенное паузой, должны были воткнуться бешеные аплодисменты публики. Но их слышать я не мог.

— …А также их достойные конкуренты, наши коллеги из грозного клана «Алые Тигры»! Звездный горностай, покоритель пространства, великолепный Дон Джонсон! Алый флуггер, ярость и смерть, напор и отвага — это еще одна легенда, многоопытный, непобедимый, грозный! Встречайте Ко-о-омачо-о-о Сантуша-а-а-а! Рядом с ним темная лошадка, сюрприз гонок, молодой пилот Андрей Румянцев! Русский танк на русском истребителе — впервые вместо гоночного флуггера! Посмотрим, на что он способен! Ваши ставки, господа! Кто не успеет — горько пожалеет!

Да, если бы Блад не подался в пираты, мог бы стать отличным телеведущим или, как говорят выходцы из некоторых западных субдиректорий, шоуменом.

Правильно Боб уступил ему трансляцию — лучше Кормчего всю эту лабуду никто бы не озвучил.

— Напоминаю, никаких правил! Здесь можно все! Нельзя лишь одного — проигрывать!.. Итак, пилотам: готовность!.. Десять!.. Девять!.. Восемь!.. Семь!..

«Горыныч» готов, я тоже. Я закован в доспехи тяжелого скафандра «Гранит» — лишние полтора центнера. Ну еще бы! Я же «русский танк»…

— Шесть!.. Пять!.. Четыре!..

Последняя проверка. Истребитель дрожит от носа до кончика маршевых дюз, рука дрожит на рукояти управления, левая замерла над выносной консолью с кнопками активации ускорителей…