их смогли расколоть, что-то я не пойму?

– Я сказал, что их не видели? – ненатурально изумился Кутузов. – А видеокамеры на что повсеместно развешаны? И как девчонку из дома выводили, и как обратно вели, все зафиксировано. Парни, конечно, пытались представить все таким образом, что просто по доброте душевной проводили ее домой, а когда с ней прощались, барышня была жива и здорова. Но Митяй выдал себя с головой. Видно, решил, что мысль следователя не мешало бы в нужное русло направить, вот и ляпнул сдуру: «Гражданин начальник, ну ты подумай мозгами, буду я девку мочить кухонной хреновиной? Это же бабьи приколы! Точняк, ее хозяйка завалила. Девка же их хабар поперла! Разве парился бы я искать, чем ее грохнуть? Я бы эту шмакодявку двумя пальцами придушил. Как говорится, без шуму и пыли».

– Ну и не понял я, в чем косяк?.. – наморщил лоб Леонид.

– Да не докладывали Митяю, как девчонку убили! Откуда он тогда про «кухонную хреновину» знает? И откуда знает, что в саквояже лежал ворованный «хабар»? Короче, их прижали, и они признались.

– А как же тогда гопник из Глыбокоречинска? – недоуменно произнесла Валерия. – Я была уверена, что убил Юльку именно он.

– Это который гопник? Тот, что позвонил в вашу дверь, а вы, Валерия Львовна, впустили его радостно?

– Полегче, полегче, майор. Совсем ты мою жену застыдил, – шутливо, но с холодными глазами притормозил Кутузова Лерин муж.

Майор посмотрел на него внимательно, потом развернулся в сторону Надежды Михайловны и сказал:

– Как трудно-то с ними… Он всегда рогом прет, если жену слегка заденут?

Киреева улыбнулась, подумав, что в этом отношении Леркин Лёня с ее Иваном схожи. А потом ответила:

– Так ведь и она за мужа горло перегрызет, верно?

Кутузов хмыкнул, а затем продолжил как ни в чем не бывало:

– Гопник – это персонаж другой истории, Валерия Львовна, истории глыбокоречинской. Звать гопника Саша Крымский, а искал он Юлию, чтобы вернуть синдикату потыренные девушкой наркоту и деньги, вырученные за наркоту же.

В начале лета в Глыбокоречинске произошел неприятный инцидент, если убийство позволительно называть инцидентом. Была убита подруга Лепехиной Мария Дубровина. С самого начала под подозрение попал их общий знакомый Дмитрий Амелин, хотя следствие и не исключало причастности к преступлению местного криминального авторитета. Авторитет, кроме всего, подозревался в содержании дилерской наркосети и по этой причине был в разработке отделом по борьбе с наркотиками. Посему до поры до времени спецы из отдела по особо тяжким его решили не тревожить, чтобы не испортить игру смежникам, а принялись усиленно разыскивать Амелина и Лепехину, которая также из города исчезла, но была необходима следствию как возможный свидетель.

Сначала ее искали простым способом, то есть опрашивали подруг и наведывались к родственникам, что ни к каким результатам не привело. Позже пытались отследить по мобильному телефону, однако он все время находился вне зоны действия Сети.

Вероятно, Лепехина специально отключила трубку, не желая разговаривать ни с кем из глыбокоречинских знакомых, а возможно, именно того и опасалась, что ее будет искать полиция.

С Амелиным операм повезло больше, на его след вышли довольно быстро. Обнаружили Димана на заброшенной даче, где и задержали.

На допросе выяснилось, что прятался Амелин не только от органов правопорядка, но еще и от Скуридина Вениамина, или Вени Скулы, наркобарона местечкового значения и Диманова работодателя. Иными словами, того самого криминального авторитета, на чей счет у полиции были мысли.

Что Димана не будут искать в пустующем доме дальней родственницы, надеяться было довольно наивно, поскольку в Глыбокоречинске все друг про друга знают, однако он был почему-то уверен, что если сидеть тихо и не высовываться, то его и не найдут.

Дмитрий показал, что в день убийства Марии он находился в ее квартире и слушал музыку через наушники. Наушники надел после того, как пришла Юля. Девки опять устроили свару на кухне, а слышать этого он не желал. В последнее время их грызня его начала здорово доставать, хотя вначале прикалывала.

Юлька с Машкой запали на него обе и грызлись по этому поводу регулярно, а Диман самодовольно похохатывал и разогревал страсти, поочередно отдавая предпочтение то одной, то другой. Но со временем их свары начали его утомлять, однако угомонить девок уже было трудно, помирить – тем более, и не расплюешься запросто, потому как все трое были встроены в схему, толкая дурь для Вени.

Хоть и в наушниках, но все же он услышал, как хлопнула входная дверь, и решил, что Юлька наконец свалила, поэтому встал с кресла и направился что-нибудь похавать из холодильника.

На полу кухни увидел Машку, которая сидела, прислонившись к газовой плите, и все ее лицо было в крови, а сама она уже не дышала.

Диман сообразил, что грохнула ее стерва Юлька, но могут подумать на него, поэтому решил сматываться. Уже на улице он обнаружил, что товар и выручка из его сумки пропали, и понял, что это дело рук той же Юльки. Еще он понял, что Скула ему не поверит, потребует вернуть, а такого бабла у Димана нет, поэтому он и решил отсидеться на теткиной даче и подождать, когда Юльку арестуют.

Но не только по одной этой причине он не стал беспокоить полицию. Амелин опасался давать против Юльки показания, поскольку ее папаша, а вернее, отчим, Артур Серопян, держатель глыбокоречинской биллиардной и нескольких игорных столов на задках заведения, был человек опасный, хотя и не настолько, как Веня Скула. Настолько, не настолько, однако авторитеты частенько бодались, меряясь силами и влиянием. Хотя проявляли в этом известное благоразумие, бодались, как бы сказать, заочно и опосредованно. До прямых разборок дело давно не доходило, они умели ценить шаткое равновесие, но именно поэтому Диман рисковал огрести и с той, и с другой стороны, сделавшись козлом отпущения.

Однако, оказавшись под арестом, Амелин поведал следователю все как есть, и без малейшей утайки, здраво рассудив, что теперь терять ему нечего и хуже уже не будет.

Показания с Амелина сняли, а подозрения нет. Говорить он может все что угодно, однако кто подтвердит, что не произошло все с точностью до наоборот?

Старухи, приросшие задами к скамейкам у подъезда, показания давали путаные и мало согласующиеся друг с другом. Нужно искать Лепехину, нужно аккуратно расспросить Веню Скулу, а отпускать из-под стражи Димана как раз торопиться не нужно.

Но у Вени был свой человечек в районном сизо. Носит лычки сержанта и получает жалованье из двух касс.

Сержант Салагин Николай, а по дворовой