– Путь свободен. За мной! – наконец-то повелел Бузиг и добавил: – Только слегка пригнитесь!

Отец, сложившись в три погибели, так что его поклажа волочилась по земле, пошел первым.

Поль, согнув спину под прямым углом, как столетний старик, буквально исчез из виду, скрытый травой. Я, в свою очередь, двинулся вперед, крепко прижимая лапшу к принявшему горизонтальное положение туловищу. Наконец тронулась с места и мать: не привыкшая к гимнастическим упражнениям, она как-то неловко пошла вперед, опустив голову, вся сжавшись, похожая на лунатика на краю крыши. Несмотря на нижнюю юбку и корсет на китовом усе, она выглядела как тростинка…

Нам пришлось еще два раза совершать тот же маневр. Наконец мы добрались до ограды. Бузиг отпер маленькую дверь… нас ждал радостный, восхитительный сюрприз: мы оказались напротив деревенского кафе «Четыре времени года».

– Это просто невероятно! – восторженно воскликнула мать.

– Однако так оно и есть! – довольно проговорил Бузиг. – Мы срезали крюк, который делает дорога!

Отец между тем вытащил из карманчика на груди серебряные часы:

– Мы за двадцать четыре минуты одолели путь, который обычно проходим за два часа сорок пять минут.

– Я же вам сказал! – воскликнул Бузиг. – Этот ключ быстрее автомобиля.

Мне показалось, что он слегка преувеличивает, поскольку недавно прочел в газете под фотографией автомобиля фирмы «Панар» нечто немыслимое: «Этот автомобиль проезжает один километр за одну минуту».

– Я же вам сказал! – повторил Бузиг. – Это проще простого! А теперь опрокинем по стаканчику!

Он отважно ступил на террасу кафе, окруженного платанами, на которых уже появились первые листочки.

Владелец заведения, здоровенный мужчина с густыми рыжими усами, усадив нас за железный стол, принес бутылку белого вина.

Мне было интересно, как поступит отец? Откажется от столь щедрого предложения Бузига или выпьет белое вино прямо на наших изумленных глазах?

– А что, любезный, нет ли у вас минеральной воды «Виши»? – обратился он к хозяину.

Тот недоумевающе посмотрел на него.

– Если вы непременно этого хотите, у меня в погребе найдется бутылка, – наконец проронил он.

– Э-э! – как-то очень забеспокоился Бузиг. – У вас что-то с печенью?

– Нет, но я люблю смешивать белое вино с газированной водой. Получается своего рода шампанское с весьма приятным вкусом, – нашелся отец.

Я был в восторге от гениального рецепта, позволяющего уменьшить концентрацию яда, смешав его с целебной водой, той, что продается в аптеках. А вот Бузиг без всякой опаски опрокинул подряд два стакана чистого белого вина.

Между тем мать не переставала восторгаться тем, как мало времени ушло у нас на дорогу.

– А теперь, госпожа Жозеф, – сказал Бузиг, широко улыбаясь, – позвольте мне сделать вам подарок. – Хитро подмигнув нам, он вынул из кармана тот самый отливающий серебром ключ. – Берите, госпожа Жозеф, это вам.

– Зачем? – поинтересовался отец.

– Чтобы экономить по два часа каждую субботу плюс еще два часа в понедельник утром! Берите. У меня есть другой, – проговорил он, демонстративно достав из кармана точно такой же ключ.

Отец медленно, три раза подряд, повел головой слева направо:

– Нет, это невозможно.

Мать положила ключ на стол.

– Но почему? – удивился Бузиг.

– Потому что я тоже нахожусь на государственной службе. Представляю себе выражение лица господина инспектора академии, если ему доложат, что один из его учителей, вооружившись поддельным ключом, незаконно разгуливает по чужим владениям!

– Но ключ не поддельный! Он служебный!

– Тогда и подавно! – настаивал отец. – Ты не имеешь права передавать его посторонним лицам.

– Но никто вам никогда ничего не скажет! Вы же сами видели, как все прошло! – разнервничался Бузиг.

– Никто ничего не сказал, потому что мы никого не встретили. Но ты сам сказал, когда мы проходили по «Спящей красавице»: «Здесь нам ничто не грозит». Значит, в других местах что-то нам все же грозило!

– Ба, святой вы человек! – воскликнул Бузиг. – «Грозит» не значит «катастрофа»! Этим я хотел сказать, что в самом неблагоприятном случае ворчун и мог бы подать жалобу в службу канала, но дальше она не пошла бы, поскольку моя сестра… Не забывайте про мою сестру!

Я полностью придерживался его мнения. Но не отец.

– Я отнюдь не сомневаюсь в способностях и влиятельности твоей сестры, хотя меня и смущает, что она занимается не слишком почетной деятельностью. Но у меня есть принципы, – сурово произнес он.

– Ой, ой, ой! – взвился Бузиг. – Принципы, ой, ой, ой! – И тоном взрослого, обращающегося к ребенку, добавил: – Ну что вы, господин Жозеф, какие тут принципы?

– Мне было бы стыдно проникать тайком в чужие владения, да еще с целью сугубо частного порядка, только ради своих личных интересов; мне кажется, это было бы недостойно школьного учителя, преподающего уроки нравственности… А если бы вот этот паренек, – он положил руку на мое плечо, – увидел своего отца, крадущегося, как какой-нибудь мародер, вдоль изгороди, что бы он подумал, а?

– Я бы подумал, что так короче, – обронил я.

– Совершенно верно, – подтвердил Бузиг.

– Слушай, папа, – вмешалась в разговор мать, – я знаю многих, которые согласились бы, не колеблясь ни минуты. Два часа в субботу вечером и два часа в понедельник утром – выигрыш в четыре часа!

– Я предпочитаю идти лишние четыре часа и сохранить уважение к самому себе.

– И все же жестоко заставлять детей маршировать столько времени, как будто они уже вступили в Иностранный легион, – печально проговорил Бузиг, – да с таким снаряжением, да еще с их тонкими, как вермишелины, ногами… Госпожа Жозеф тоже не отличается богатырским сложением.

– Ходьба – самый здоровый из всех видов спорта, – возразил на это отец.

– А также самый утомительный, – вздохнула мать.

– Слушайте, вот что я придумал, – вдруг снова загорелся Бузиг, – это все уладит: я дам вам фуражку, какие носят служащие канала. Вы будете идти впереди, а если кто вас и увидит издалека, вы ему помашете рукой в знак приветствия, и никто вас ни о чем не спросит.

– У тебя определенно наклонности рецидивиста! – возмутился Жозеф. – Фуражка служащего канала на голове у школьного учителя! Неужели ты не понимаешь, что это может довести до каталажки?

– А моя сестра? Вы опять забываете про мою сестру!

– Ты бы поменьше говорил о ней! Я благодарю тебя за предложение, которое свидетельствует о твоей благодарности и дружбе. Но должен отказаться, не настаивай!

– Тем хуже, очень жаль… – Налив себе солидную порцию белого вина, он вздохнул: – Жаль из-за детей и госпожи Жозеф… Жаль. Я хотел оказать вам услугу. Но прежде всего, прежде всего, от этого пострадает сам канал.