– Николай, – поравнявшись с выставчанином, тихо сказал, не поворачивая головы, Лёха. – Ты пошто в войско к лузянам пошел?

– Дык… это… Все пошли, вот и я пошел, – удивленно глянул на него парень.

– Ты тише говори и не крути головой, – зашипел Лёха. – Не надо, штобы Цапл слышал.

– А чо?

– А то. Слушай, ведь это плохо – людей убивать.

– У-уу! Шибко не баско.

– А ведь лузяне идут в Устюг, штоб убивать. Ты не уразумел это, што ли? И Александру убьют, и Глеба. Ишшо и тебя самого заставят это сделать.

– Я не стану! – замотал головой Николай. – Пошто мне-ка их убивать?

– Тихо ты!.. – вновь зашипел Лёха. – И коли ты никого убивать не хошь, то надо Глебу с Сашкой сказать, што лузяне идут.

– А как?..

– Вот и я пока што не знаю, как. Но коли я придумаю, то ты мне тока не мешай, ладно? А ишшо, мож, и помочь придется, Цапла как-то надо бы…

– Убить?..

– Ты ж не хошь убивать! Да и я – не шибко. Потому – отвлечь хотя бы. Кады на место придем, ты, коли я закашляю, ему молоть што-нить начни.

– Што молоть-то?

– Да хошь што, тока не про меня, не про то, што я удумал.

– А што ты удумал?

– Да ништо пока!

– А про што мне-ка тады молоть-то нельзя?

– Тьфу на тебя! Про меня ничо нельзя! Про погоду мели; про то, што в лесу растет, да кто там бегает; про то, какой ты шибко умный, читать умеешь…

– Эй, вы там! – обернулся Цапл. – Чего разгалделись? Мы в город уже вошли, патрули тут. Вякнет еще кто – в зуб дам.

А Лёхе больше и не нужно было галдеть. Вот только бы еще с Катериной словечком перемолвиться. Но это было пока невозможно.

* * *

Про патрулей Цапл сказал – и будто накаркал. Невдалеке послышались приглушенные голоса двух человек. Вышла из-за облаков на четверть ущербная луна, стало почти светло. Во всяком случае, достаточно, чтобы увидеть идущих по улице четырех человек. Калачев отчаянно замахал рукой своим спутникам, а потом ткнул в полуразваленный – без крыши и одной стены – бревенчатый дом. Затем он подкрался к этим развалинам и скрылся за одной из уцелевших стен. Лёха с Николаем последовали за ним. Катерина тоже сделала в ту сторону пару шагов, а потом остановилась.

Ее посетила на первый взгляд дикая, но, по сути, если подумать, очень простая и логичная мысль: вот они, патрульные, храмовники, совсем рядом. Что, если не прятаться от них, а наоборот – крикнуть, позвать. Сказать, кто они такие и зачем пришли в Устюг… Нет, патрульным не обязательно знать все подробности. Нужно им просто сказать: вон там сидит гад, который тайком пробрался в Устюг и задумал против Святой… Нет, лучше и этого не говорить, а то еще сгоряча пристрелят. Нужно просто крикнуть, а потом поднять руки и, когда подойдут патрульные, кивнуть на развалины, сказать, что там еще трое, а затем велеть отвести ее к Святой с важными – и очень секретными! – известиями…

Со стороны разрушенного дома послышалось тихое злобное шипение – заволновался, гаденыш! Чуть погодя оттуда прилетел камешек и зашуршал возле ног Катерины. А девушка уже почти решилась сдаться патрулю. Она набрала в грудь воздуха, чтобы крикнуть, как вдруг услышала: «Карпухин…» Тот, кто произнес фамилию Венчика, был уже совсем близко, и Катя отступила в сторону, зашла за другую стену бревенчатой развалины. Она сделала это скорее машинально, просто ей захотелось сначала дослушать, что скажут о ее друге патрульные, а выйти к ним она успеет и позже.

– В каземате до сих пор? – совсем уже близко послышался голос второго патрульного.

– Ну да, где ему еще быть-то? – ответил первый.

– Да вроде слышал, казнить его собираются.

Катерина вздрогнула и перестала дышать. Ногти ее впились в промерзшие бревна, но ни боли, ни холода девушка не чувствовала, вся превратившись в слух.

– Да казнили бы уже, если б собирались.

– А это уж одной Святой ведомо, когда собраться. Только я и так удивлялся, что за такое Веньку этого сразу к смерти не приговорили. Всё-таки на службу плюнуть, катер угнать – это тебе не что-нибудь, а, считай, измена и дезертирство. Тут, вон, Шурка Лебедев на построение проспал – так месяц в каземате куковал. Опоздал-то всего на пять минут… А тут – сбежал! Плюс кража. Да не сапог каких-нибудь, а катера!

– Эх, жалко его… Молодой, зеленый. Он же не изменщик никакой, и сбегать насовсем не собирался. Он всё по крале своей убивался, пропала которая… Знаешь ведь – тоже из дозорных – Катька…

– Вот и доубивался. Теперь самого убьют. Святой по хрен любовь-морковь всякая. Виноват – отвечай. Да и правильно. А то пожалеешь одного – потом все начнут бегать: кто кралю спасать, кто репу сажать… Не, всё с этим Карпухиным правильно.

– Да правильно-то пра… только… тож… бывает…

Голоса удалились, слов разобрать стало невозможно. Но Катерине хватило и того, что она уже услышала.

Венчика собираются казнить! Венчика, который пошел на такое, чтобы найти ее!.. Но ведь он и правда никого не предал, не мог он никого предать, он не такой! И если всё это натворил, то лишь по глупости, по горячке, из-за… любви к ней… А Святая… Нет в ней ничего святого, если она мальчишку – хорошего, честного, доброго – убить собирается!.. Но что же делать? Как спасти Венчика?!..

Ответ пришел быстро. И снова он был простым и логичным. Нужно сделать то, для чего ее сюда и прислали: связаться с Пистолетцем, сказать, что скоро в Устюге будет войско Кардана, и чтобы морозовцы ему помогли разобраться со Святой и храмовниками. Только так можно будет спасти Венчика. Только так… Это – единственный шанс. И пусть сдохнет злобная сучка – Святая!

Подождав еще немного, Катерина прошла за ту стену, где прятались мужчины.

– Ну, чего застряли? – зло прошептала она. – Идемте скорей, нас не спать сюда послали.

* * *

Кардан пристально всматривался в даль – туда, где видна была излучина заснеженного русла Юга.

– Где же они, черти? – пробормотал он, когда сзади подбежал Сергей Гришин.

– Там… Там дед какой-то приперся.

– Какой еще дед? – развернулся Кардан. – Не Дед Мороз, я надеюсь?

– Нет, просто дед. Старый, борода длиннющая… На лыжах пришел, запыхался весь, не помер бы.

– Да и хрен с ним, если помрет, – снова уставился на реку предводитель. – Гоните его прочь, не до него сейчас.

– Так он… это… Хочу, говорит, познакомиться с хозяином города монстров.

– Вот как? – вновь повернулся Кардан к Гришину. – Ладно, давайте его сюда, пусть знакомится.

Ему и правда стало весьма интересно. Кто это вдруг захотел его увидеть? Как узнал, что идти нужно сюда? К тому же – старый дед. Не в войско же он вступить собрался?