— Ну-ка, просвети, ангелок, — усмехнулся черт, вглядываясь вперед.

— Здешний мир как бы скручен. В петлю Мебиуса. Башня находится в точке пересечения витков и поэтому постоянно двигается. Я долго не мог уснуть — думал об этом и пришел к интересному выводу. Раньше не было Забытых земель, а люди и волшебные существа жили вместе, бок о бок.

— Бабкины сказки, — послышалось сзади. Отшельник имел отличный слух. Когда это было выгодно ему. И становился глухим, когда считал, что вопрос не важен, а значит, и отвечать на него не стоит.

— Ничего не сказки, — отмахнулся ангел. — Вы же слышали про войну?

— Ну, Кваква рассказывала, — присоединился к беседе Самсон. Ему было интересно слушать, хотя многого он не понимал.

— Так вот, не знаю, что это была за война, но во время той войны народы разделились — волшебные существа остались на одной половине, а люди на другой. Потом этот мир свернули в петлю и зафиксировали башней Амината. И все было бы хорошо, но старик, выпив лишнего, перепутал заклинания и сдвинул ее с места, нарушив равновесие.

— А камень? — спросил черт. — Камень-то зачем нужен, если все дело в башне? И потом, башня давно бегает, а чудеса с неба недавно сыпаться начали.

— Камень — он вместо болта. Он держит два конца вместе, не дает миру выпрямиться.

— Бред сивой кобылы! — крикнул отшельник.

— Точно, — согласно кивнул Самсон, — и еще лошади этой, что на людях катается.

— И ничего не бред, — возразила лягушка, — все верно. Когда я была маленькая, то башня на одном месте стояла, а мы и знать не знали, кто такие люди. Потом башня начала двигаться, и к нам стали попадать странные существа и непонятные предметы. Потом потерялся мой двоюродный брат — дракон о трех головах. Кстати, вы его у себя там не встречали?

— Нет, — поспешно ответил Гуча и покраснел, вспомнив, как спасал Непобедимую от дракона.

— Ну ладно, мы с ним все равно не ладили, — успокоила Гучину совесть Кваква. — Так вот, потом стало гораздо меньше вампиров, в реках исчезла рыба. Золотая. Перечислять можно бесконечно, но самое странное, что заклинания перестали действовать.

— А как же ваши платья? — подковырнул Рыжий.

— Ну не совсем перестали, — отмахнулась царевна, — через раз.

— Понятно, — подвел итог Гуча и задумался.

— Что понятно? Ничего не понято. — Отшельник чувствовал, что должно что-то измениться, но перемен этих не желал, ох как не желал.

— Объясняю. — Черт оглянулся, посмотрел по сторонам и вздохнул. — Мы бессильны. Скоро в Иномирье хлынет поток гостей. Дальних, можно сказать, родственников. И как бы люди к этому ни отнеслись, им придется смириться.

— Каких гостей? — спросил отшельник, думая, куда перенести избушку, которая обязательно окажется на пути переселенцев. Отшельнику была просто необходима тишина. Ему был нужен покой. Чтобы с удочкой у реки, с настоечкой на крыльце. И никаких чудес!!! Да пусть самое расчудесное чудо, ему все равно, он СТАРЫЙ! Ему покой нужен!

— Каких гостей, спрашиваешь? — после недолгой паузы произнес Гуча, отвлекая отшельника от мрачных раздумий. — Разных. Троллей, эльфов, водяных, леших… не знаю, что именно водится здесь, но тролли будут обязательно. Я в фольклоре не очень разбираюсь, но уверен, что теперь вы парой волшебников, одной ведьмой и роем ковров-самолетов не отделаетесь — получите по полной программе.

— Что получим?

— Не знаю, Самсон. — Черт со странным выражением в глазах, очень похожим на зависть, посмотрел вокруг и добавил: — Может быть, сказку?

Какое-то время шли молча, каждый размышлял о грядущих переменах. Ангел долго пытался прогнать крамольную мысль, но любопытство пересилило патриотизм.

— Гуч, а почему в Энергомире этого не знают? — спросил он. — Если это наша игра и мы сами писали ее правила, если все это придумано нами, то почему оно живет само по себе? Играет по правилам, с которыми мы, как это ни странно, совершенно не знакомы.

— Потому, ангелок, что ей наплевать на нашу возню с указами, постановлениями, сценариями и законами.

— Кому — ей?

— Жизни, ангелок, жизни. — Гуча немного помолчал, потом набрал полную грудь живого, пьянящего воздуха и закричал: — Она просто есть, и все? И не распланируешь ее, не втиснешь в рамки! И глупо требовать от нее каких-то результатов. Она просто есть, и мне нравится быть живыми!!!

— Ты не вернешься назад, — вдруг понял ангел, — ты решил остаться здесь.

— Не вернусь. У меня сын здесь, жена-красавица, а что еще человеку для счастья надо?

— Но ты же не человек, — настаивал Бенедикт.

— Я люблю этот мир, а это уже по-человечески.

— А карьера? — не унимался дотошный ангел.

— А карьера, Бенедикт, это игра в одни ворота, ну ее, — отмахнулся Чингачгук. — Я найду, чем заняться. Тем более что скоро времена здесь наступят интересные. С разумными существами легче, конечно, но когда из Забытых земель в Иномирье живность волшебная прорвется, помощь понадобится. Наследный принц Полухайкин, несмотря на отсутствие воображения и крепкие нервы, не справится один.

— Ты остаешься в иллюзорном мире? — ужаснулся ангел. — Я все же вернусь назад.

— И куда, ангелок? — Гуча хитро улыбнулся. — А тебе не приходило в голову, Бенедикт, что это нас придумали? Что это мы — игрушки, а они — настоящие?

— Совсем ты меня запутал, — вздохнул Бенедикт. Он посмотрел на красавицу лягушку, прислушался к спору отшельника и Рыжего вора, посмотрел вокруг.

Совсем близко синели небольшие холмы, выделяясь на фоне голубого, в облаках, неба. Легкий ветерок шевелил траву и взбивал фонтанчики пыли на дороге. Ему на минуту показалось, что идет он по безбрежному морю — мягкому, ласковому.

Бенедикт снова взглянул на спутников и вдруг заметил, что изумрудно-зеленая лягушка светится в этой синеве драгоценным камнем, а рыжая шевелюра Самсона, который наклонился к лягушке и что-то шепчет ей, кажется фантастическим фруктом на фоне зеленой кожи Кваквы. А дома все такое серое…

Бенедикт встряхнул золотистыми кудрями, лихо заломил шапочку — радугой полыхнуло фазанье перо — и рассмеялся.

— Я тоже останусь!

— Зачем? — вскинул бровь Чингачгук.

— Интересно мне узнать, сколько детей у Басеньки будет!

— Кто о чем, а вшивый о бане, — рассмеялся Гуча.

— Нет, ты не так понял, — смутился Бенедикт, — или я не так сказал… просто она., она такая…

— Понимаю, ловелас, понимаю. — Гуча попытался сделать серьезное лицо, но не выдержал и снова рассмеялся. — Понимаю, Бенедикт, понимаю… она… она такая… дама!!! А ты — все еще девственник!

Незаметно подошли к холмам. Дорога обогнула первый, юркнула за второй, и взору путников отмылась очень странная картина. Тыгдынский конь разбегался и грудью налетал на огромный идеально круглый камень с ровной площадкой на вершине. На этой площадке, громко смеясь, прыгал мальчишка, в котором Гуча с ужасом узнал своего сына.