Из общения с ней я сделала лишь один вывод, что единственным мужчиной в её жизни, в которого она готова вкладываться, является её сын, но лишь потому, что в нём она видит будущий источник дохода. Спонсируя его, она то и дело норовит попрекнуть собственное чадо во вложениях, направленных на развитие ребёнка, внушая тем самым ему чувство вины, делая его зависимым. Я безошибочно это прочла, потому что ровно так же делала моя мать, разница была только в сумме ущерба. Всех остальных мужчин она презирает, стремясь командовать и доминировать, насколько это возможно, возомнив, что именно в этом заключено истинное женское достоинство. Жёсткая манипулятивная психология, поддерживающая штаны интереса к своей персоне у окружающих, – искусственно созданная модель взаимоотношений. Не найдя смелости увидеть свою внутреннюю пустоту, она делала попытки обляпать чернилами меня, но, не получая ответной реакции в виде раздражения или обиды, перестала вести пустой и ни к чему не приводящий разговор.

Понимая, что своими силами справиться не может, она решила подключить тяжёлую артиллерию и, когда противоположный пол вернулся за стол в полном составе, начала замешивать тесто мизогинии.

– Нет, вы посмотрите: сидит, есть, пьёт! А отрабатывать?

Она ещё несколько раз запускала фразы аналогичного содержания в студию в разных формулировках, пока длилось застолье, но я не обращала на это никакого внимания. Я – человек, и если меня пригласили за стол, то я ем и пью, это естественно.

После десятка банальных и обмусоленных тостов, лицемерно смазанных надетыми улыбками, началась специфическая дискотека. Полковник ФСБ включил военные песни нового времени, начал завывать и плакать; девочка-мажор, сидевшая рядом сним на диване, подключилась к процессу; остальные члены сборища, делая вид, что всё в порядке, либо оставались на местах, либо праздно шатались без дела.

В детстве я думала, что слёзы – признак слабости. В юности я считала, что женщины могут позволить себе солёную воду, а мужчины нет. В зрелости я поняла, что плакать можно и нужно всем, но плакать нужно уметь. Один мой клиент-знакомый как-то рассказал мне трепетную историю: когда в их тюремной камере по телевизору показывали мультфильм «Король-лев», то несколько здоровых и сильных мужиков плакали, как дети, не скрывая своих чувств. Правдивые слёзы.

Здесь была иная ситуация: сидят и воют в два горла, выжимая жалость к самим себе и надрывно страдая в тепле с канистрами алкоголя, ящиками еды и «Лексусом» во дворе, огромным и квадратным, как трамвай.

«Куда я вообще попала? – смотря на этот дурдом, задумалась я. – С этим нужно что-то делать, слушать и слышать этот бред просто невыносимо».

Я помозговала с минуту, и в моей голове родилась идея.

– Так-так, если мне сейчас удастся вытащить его из этой ямы, куда он сам себя закинул, это будет бонус и им, и мне, а двадцатилетняя девочка выйдет из этого состояния автоматически.

Я села на диван рядом с плачуном, взяла его ладони и обхватила своими, смотря ему прямо в глаза. Мне было не по себе, я ведь до конца не знала, сработает это или нет. Он резко перехватил мои ладони и начал сжимать их с такой силой, что мне казалось: он вот-вот сломает мне пальцы.

– Зачем ты это делаешь? Ты ведь знаешь, что мне больно, – как можно спокойнее сказала я, хотя боль в пальцах была адская.

– Я знаю. Я хочу, чтобы тебе было также больно, как мне, – он не отпускал. – Прости, но я не могу по-другому.

Я собрала всю волю в воображаемый кулак, так как мой физический кулак был в тисках, и что есть силы резко дёрнула обе руки к себе. Мне удалось высвободиться.

– Не делай мне больно, пожалуйста. Я ведь не причиняю боль тебе. Я приехала к тебе не для страданий, а для того, чтобы тебе стало легче. Давай попробуем выключить магнитофон? Ты не против? – массируя свои ладони, тем же спокойным, усыпляющим ровным голосом продолжала я.

– Я сейчас позвоню, и тебя закопают, никто потом не найдёт! – смотря на меня волком, прорычал он.

Если кто-то планирует кого-то закапывать и убивать, или убивать, а потом закапывать, или закапывать, но не убивать, или убивать, но не закапывать, вероятность таких событий возможна, но неочевидна. И на этапе запугивания и пустой болтовни это были ЛИШЬ ПОНТЫ, НО ОТ ПОНТОВ до действия – один шаг, и он очень короткий, особенно если ты сидишь рядом с представителем бесконтрольной власти.

– Хорошо, пускай приезжают. Почему бы и нет? Только у меня будет одно желание.

– Какое?

– Я копать не буду.

Обстановка разрядилась. По лицу было видно, что в наглухо проспиртованном мозге остались зачатки разума.

– Ты знаешь, у меня пенсия сто двадцать тысяч, а на шлюх всё равно не хватает! – пьяным, размазанным жестоким тоном проговорил он сквозь зубы.

– Согласись, далеко не каждый может похвастаться подобной пенсией. Давай получать от жизни удовольствие, хватит страдать, тем более у нас для удовольствия есть все необходимые атрибуты!

Я плавно потянулась к кнопке и наконец-то выключила магнитофон, после встала и налила ему водки, а себе шампанского.

Он не хотел облегчить мне задачу, в течение последующих трёх часов тщетно пытаясь эмоционально шатнуть меня, но выдохся и ушёл на второй этаж к себе в спальню, предварительно сказав, что я свободна в выборе действий.

Стоило мне только выдохнуть, как незаметно сзади с готовым кулаком подкрался его кореш, подыскивая повод для того, чтобы с диким порывом врезать мне. Почувствовав угрозу, я на секунду опечалилась тем, что дядя Вася ушёл, ибо точно знала, что при нём меня никто бить не стал бы, так как это было его время, его деньги и его насилие. Поскольку теперь я осталась один на один с опасностью, мне нужно было уповать только на себя, включив режим максимальной концентрации.

Вмиг я просчитала, в какую сторону лучше бежать, если мне удастся увернуться от удара. Мысль о том, чтобы отправиться в отделение полиции при фатальном стечении обстоятельств, возникнув молниеносно, оставалась со мной на протяжении всего взаимодействия с чешущим кулаки кентом Василия. На худой конец заготовочка была, но я решила сделать ставку на дипломатию и здравый смысл. И это подействовало. Суть претензии заключалась в том, что я не отрабатываю деньги. Возможно, кореша натравила на меня та, которой не давала покоя моя несокрушимость.

– Предлагаю не устраивать драки, а поговорить. Разрешите объяснить свою позицию. Отрабатывать деньги – это не обо мне, и я