– Я позвоню Кристофу. И Фиби будет чем заняться, пока не истекут ее девяносто дней, – сказала Мириам, словно забыв, что Фиби находится рядом.

– Бедняжка! Ей так долго ждать. Даниэля шокировало, что вы решили строго соблюсти традиции. Маркус не больно-то жалует старомодные правила, – засмеялась Соня.

В тело Фиби вонзились сотни иголочек. Она ощетинилась. Какое право имела эта Соня рассуждать об их планах?

– Так решила Фиби, – сказала Мириам. – Конечно, Изабо хорошо постаралась.

– Она по-прежнему в Сет-Туре? – непринужденным тоном, но с явным любопытством спросила Соня.

– Да, там. Но вас это совсем не касается, – ответила Фиби.

Она облизала губы, стараясь добраться до капельки в уголке рта. Затем, укусив свой палец, провела по Сониной руке, чтобы затянулись следы зубов.

– Я не хотела тебя обидеть, – попыталась сгладить ситуацию Соня.

– Фиби, Соня теплокровная, а не вампир, – напомнила ей Мириам. – И твоя гостья. К таким случаям не применимы обычные правила, касающиеся личных сведений.

– А Изабо – бабушка моего жениха.

Вены Фиби гудели от свежей крови. Она чувствовала, что опьянела. Фиби захотелось шампанского, но в бутылке оставалось совсем на донышке.

– Фиби – девочка вежливая и преданная своей семье, – сказала Соня, опуская рукав. – Поблагодарила меня, прежде чем укусить. И смогла сама оторваться от вены. Я в восторге!

Фиби встала и вылила в чистый фужер остатки шампанского. Она снова выдержала испытание и чувствовала, что имеет полное право выпить. А потом, как она искренне надеялась, ей предложат десерт.

После распития еще двух бутылок шампанского Мириам вызвала Соне такси, и та уехала. Фиби не ошиблась: десерт ей предложили, чему способствовала не только Сонина щедрость, но и превосходный винный погреб Фрейи.

Фрейя вернулась вскоре после отъезда Сони. Окинула взглядом мебель, увидела Персефону, мирно урчащую возле камина, и удовлетворенно вздохнула.

– Все прошло по плану, – заверила ее Мириам, подняв голову от ноутбука.

– Как мы и думали, – улыбнулась Фрейя. – А остальное?

– Какое еще остальное? – удивилась Фиби, у которой от выпитой крови и шампанского кружилась голова.

– Фрейя, ты уверена, что имен должно быть непременно пять? – спросила Мириам. – Мне это кажется многовато.

– У де Клермонов так принято. К тому же это полезно, – ответила Фрейя. – Мы – семья с долгой историей, и несколько имен избавляют нас от излишних хлопот. Тогда, если собственность должна перейти в другие руки, не возникает лихорадочных переписываний завещания и прочей юридической канители.

– Я уже выбрала четыре, – сообщила Фиби и полезла в карман за листком, так как предвидела, что столь важный для вампиров вопрос всплывет в самый неожиданный момент. – Фиби Элис Кэтрин Тейлор. Как вам?

– Элис? – нахмурилась Мириам. – Но это немецкое имя. Как насчет имени Яра?

– Тейлор? – Фрейя была шокирована желанием Фиби сохранить отцовскую фамилию. – Фиби, дорогуша, вряд ли это уместный выбор. Люди подумают, что ты занимаешься каким-то ремеслом. Может, тебя устроит имя Марен? У меня была чудесная подруга, которую звали Марен. Ты мне ее напоминаешь.

– Мне нравится Тейлор, – заявила Фиби.

Фрейя и Мириам никак не отреагировали на ее слова, продолжая спорить о сравнительной ценности таких имен, как Илли, Гудрум и Агнет.

– Честно говоря, мне нравятся все мои имена. И Болдуину тоже. – Фиби слегка повысила голос.

– Болдуину? – насторожилась Мириам.

– Я написала ему на прошлой неделе.

– Но такие вопросы Болдуина не касаются, – сказала Мириам, и в ее голосе послышалось сердитое урчание. – Ты моя дочь. Дать тебе имена – моя забота. – Фиби благоразумно промолчала, и через какое-то время Мириам вздохнула. – Семейство де Клермон когда-нибудь меня угробит. Хорошо, оставляй свои имена. И добавь к ним Наджиму.

– Фиби Элис Наджима Кэтрин Тейлор де Клермон, – произнесла Фрейя, вслушиваясь в звучание имен. – Теперь и этот вопрос тоже решен.

Фиби плотно сжала губы, пряча улыбку.

Она выиграла первое сражение со своей создательницей.

Нужно лишь сообщить об этом Болдуину на случай, если Мириам заподозрит ее во лжи и позвонит ему для проверки. Фиби была уверена, что Болдуин ее прикроет.

– И как прошел твой двадцать первый вампирский день? – спросила Фрейя.

Рассказывать о проведенном дне стало частью домашнего ритуала и частью ее воспитания.

– Замечательно! – ответила Фиби и улыбнулась во весь рот. Теперь она могла это сделать, не выказав ни малейшего неуважения к Мириам. – На редкость замечательно!

5 июня

До дня рождения Мэтью как вампира оставалось десять дней. Мы с ним сидели в библиотеке, обсуждая детали готовящегося празднества. Хотя я обещала мужу, что нынешнее торжество будет гораздо скромнее прошлогоднего, совсем отказаться от празднования я не могла. Наконец мы решили отметить этот день в узком семейном кругу: Сара с Агатой, Маркус, Изабо, Марта, Ален с Виктуар, Джек и Фернандо плюс сам Мэтью, я и дети.

– Девять персон, – резюмировал Мэтью, хмуро поглядывая на список гостей. – Ты обещала узкий семейный круг.

– Вообще-то, десять, если ты включишь в число приглашенных и Болдуина. – (Мэтью застонал.) – У меня рука не поднимается вычеркнуть его, – призналась я.

– Ладно, – поспешно согласился Мэтью, чтобы я еще не расширила список. – Когда они приезжают?

В этот момент перед нами появился светловолосый парень с длинными тонкими ногами и широкими плечами.

– Привет, мам, – сказал он. – Привет, пап.

– Джек! – удивилась я. – Мы не ждали тебя так скоро.

Во многих смыслах Джек был нашим первым ребенком. Мы подобрали его на улице Лондона времен королевы Елизаветы I, надеясь дать ему жизнь, где не будет ужасов, голода и бездомных скитаний. Когда в 1591 году мы возвращались домой, я вручила Джека заботам Эндрю Хаббарда, тогдашнего и нынешнего главы лондонских вампиров. Мы думали, что никогда снова не увидим Джека, но случилось так, что спустя несколько лет он заболел чумой и предпочел жизнь вампира смерти теплокровного человека.

– У тебя что-то случилось? – спросил Мэтью.

Он изменился в лице, уловив беззвучные сигналы тревоги, исходящие от Джека.

– Я в беде, – признался Джек.

В прошлый раз, когда Джек был в беде, газеты пестрели статьями о таинственном вампире-убийце, который выпивал у своих жертв всю кровь и исчезал, бросая трупы.

– Никто не умер, – торопливо сообщил Джек, уловив направление моих мыслей. – Отец, я кормился. От Сьюки, а не от незнакомца. Я выпил слишком много крови и сделал это слишком быстро. Она попала в больницу. Отец Хаббард велел мне отправляться прямо сюда.