до сих пор звон не прошел, а тут ещё и барабанная дробь. Но таковы уж местные реалии, которые лучше соблюдать. Положение обязывает и никуда от этого не деться.

Ну а от полка «Огненных зуавов», что логично, был собственно дважды подстреленный полковник Эллсворт и тоже два сержанта, лишь один из которых был в полной степени невредим. Второй… оглох в результате взрыва, хотя каким-то непонятным чудом остался целым, отделавшись лишь легкими ранами, скорее даже царапинами, на которые и внимания обращать особо не стоило. О барабанщике, положенном в таких случаях, говорить не приходилось, да я и не настаивал. При капитуляции не до поисков наверняка побитого инструмента и тех, кто может на нём хоть что-то изобразить.

Полковник Эллсворт выглядел… хреновато. Две пули, попавшие в организм, они вообще здоровью не способствуют. Но си деть на доставленном моими парнями стуле он был в состоянии, тем более что сзади находился его сержант, готовый, случись что, поддержать командира. К тому же затягивать беседу я не собирался, и так всё всем понятно. После «ритуальных танцев», без которых никуда, прозвучали первые слова «по делу», причем с моей стороны:

– Ваш полк разбит, немногие оставшиеся боеспособными добрались до парохода и уже должны быть на том берегу Потомака. Вы же, оставшиеся на этом берегу, можете быть окончательно уничтожены менее чем за полчаса. Вы это понимаете, полковник?

– Да, капитан. Я здесь, чтобы вручить вам своё оружие и просить отнестись к пленникам, как подобает джентльмену.

Ну вот и тот самый момент. Снятая с пояса сабля, остающаяся в ножнах, протягивается мне. Встать Эллсворт не может по уважительной причине. Но этого и не требуется. Принимаю у него клинок и говорю:

– Ваш полк хорошо сражался. И можете не беспокоиться, о людях позаботятся. Раненых разместят в Александрии. А вот тем, чьи раны незначительны, равно как и оставшимся невредимыми придется отправиться… Пожалуй, в Ричмонд. Там решат, где вы будете находиться. Ну и вас я в Александрии не оставлю, полковник. Этот город Конфедерации не удержать.

– Но почему…

Эллсворт прерывает так и не прозвучавший вопрос. Только мне и так понятна его суть.

– Чтобы ваше командование не смело даже думать, будто можно спокойно вторгнуться на земли Конфедерации, не заплатив за это немалую цену. Кровью. Думаю, разгром «Огненных зуавов» будет хорошим напоминанием для мистера Линкольна, развязавшего эту войну. Лейтенант Смит!

– Слушаю вас, капитан.

– Проследите за сдачей противником оружия и сбором трофеев. Пусть разделят их по тяжести ранений. Что делать с теми и другими, вы уже слышали. И не забывайте, что мы должны поскорее убраться из этого города. Скоро тут будет… неуютно.

И это я ещё мягко выражаюсь. Получив по зубам, «федералы» должны по-настоящему озвереть. А озверев, бросить на Александрию куда большие силы, против которых моей потрепанной роте ловить ну совсем нечего. Поэтому – грамотное и разумное отступление и никак иначе. Только отступление отступлению рознь. Мы уйдём отсюда победителями, перед этим уведомив командование о нанесённом армии США поражении.

Пока Джонни следит за разоружением и сбором всего, что годится под определение «ценные трофеи», я спешу раздать указания Степлтону и Мак-Грегору. Последний, кстати, выглядит бледновато. Первый действительно серьёзный бой явно не прошел для него незамеченным. Приходится успокаивать в меру сил и способностей.

– Всё хорошо, Фил. Мы живы, большая часть роты также. Ну а враг получил отпор, которого не ожидал. Так что не стоит переживать.

– Война… Я и не думал, что она будет такая… такая жестокая. Эти взрывы, от которых от человека остается кровавое месиво. Звук пули, которая входит в тело. Крики раненых, некоторым из которых нельзя помочь… Это не похоже на то, о чём мне рассказывали, о чём писали.

– Ты столкнулся с реальностью без прикрас, друг мой, – кладу руку ему на плечо и встряхиваю Фила пару раз. – Такова жизнь, не нам её менять, да и не в человеческих силах изменить основы бытия. Можно лишь постараться, чтобы оскал войны по большей части доставался врагам, а не своим. Именно потому были те взрывы, потому мы стреляли с заранее подготовленных и замаскированных позиций. Иначе…. Роли бы переменились.

– Вик правду говорит, – криво усмехнулся Вилли. – Сегодня был настоящий бой. И мы его пережили, мы победили. Это самое важное. А то, что война не такая, как о ней рассказывают – это я догадывался и раньше. Мало кто хочет вспоминать самое страшное. Пугающее. Неприятное.

– Именно так, друзья мои. Именно так, – соглашаясь со словами Степлтона, я тут же перевел разговор в другое русло. – Фил, тебе, чтобы отойти от неприятных воспоминаний о бое, поручаю проследить, чтобы жители Александрии были оповещены как о случившемся, так и о предстоящем.

Непонимание в глазах. Видимо, у Мак-Грегора вылетело из головы то, что вот-вот должно произойти.

– Мы покидаем Александрию, вот что. И сюда придут «федералы». Много. И как они себя будут вести после произошедшего разгрома, лично я утверждать не возьмусь. Да и тем местным, у кого в собственности имеются негры, я бы тоже посоветовал как следует призадуматься. И не только им.

Вот теперь Фил понял. Ну а для Степлтона другое дело найдётся, требующее более жестких мер.

– Вилли, сам понимаешь, что Александрия хоть и небольшой город, но далеко не самый бедный. И далеко не всё тут в частной собственности. Обидно будет оставлять «федералам» ценности, особенно те, которые не громоздкие. Позаботься по-быстренькому так.

– Это как-то…

– Нормально это. Это трофеями я делиться с другими не намерен, а имущество Конфедерации таковым и останется. К тому же я не говорю, что мы сами должны всё это тащить. Пусть те, кто захочет покинуть город, этим озаботятся.

– А ты?

– А я на телеграф. Нужно доложить генералу Борегару о нашей победе, равно как и о том, что удерживать город нет никакой возможности.

Что хорошо в этом небольшом городе, так это наличие железной дороги. Почему? Ну тут и близость к столице, и тот факт, что в тридцатых годах именно Александрия была одним из крупнейших центров по продаже рабов. В общем, железная дорога тут присутствовала, а это открывало… определенные перспективы для эвакуации как всех желающих, так и немалой части имущества.

Но и связь с начальством не могла ждать. Вот я и засел на телеграфе, посылая телеграммы всем тем, кому стоило знать о случившемся. Первым делом, конечно, генералу Пьеру Борегару, но и про губернатора Южной Каролины Пикенса забывать не стоило. К тому же к последнему телеграмма могла попасть значительно быстрее, нежели к