Джанет разомкнула губы, скользнула взглядом, по Кэрол, Фредди и Бену, но ничего не сказала. Самопознание превращало ее в созерцательницу, в стороннего наблюдателя.

Терри Галлахер спустилась вниз со сложенным несколько раз листом бумаги.

— Туг ничего нет, — сообщила она. — Это еще даже не начало, а только список персонажей. Фредди, ты плут!

— Зато какие персонажи! — возмутился Фредди.

Пьеса пошла по рукам под плеск пива и белого вина, в соленом запахе теннисного пота. На листе не было заглавия. Сначала Фредди выписывал буквы старательно, но потом сбился на обычный свой неразборчивый, ползущий вниз почерк.

Действующие лица:

Эрек Шен — герой

Ора Фисс — героиня

Канни Лингус — усердная ирландка

Тести Кулл — старый капризный бездельник

Анна Л. Вьолейшн,

Она Низм — нимфы

Лабиа Минорис

Тетушка Климакс — богатая и красноречивая родственница

АКТ1

Эрек (входя) О!

Ора (по вхождении) О!

— Ерунда! — сказала Джанет. — Где вы видели такие имена: Ора, Она…

— Проблема, наверное, в том, что Эрек слишком торопится войти.

— Тетушка Климакс должна была появиться только в третьем акте, возразил Фредди.

— Хорошо, что здесь нет Мэтта, — заметила Терри.

— Зато Кен любит поиграть в слова, — сказала Фокси.

— Молодец, Фредди, — похвалил Эдди Константин. — Мне нравится. — Он хлопнул Бена Солца по спине и показал ему листок.

Бен сидел белый-белый, белее, чем его чувствительная к солнцу жена. К нему подошла Фокси, чтобы, неуклюже опустившись на колени, что-то прошептать ему на ухо.

Пайт тем временем увлеченно импровизировал. Энергия, которой он всегда восхищал остальных, нашла выход.

— Сюжет нуждается в развитии, — говорил он. — Пусть у Оры Фисс будет сводный брат, П. Енис, Питер Енис. Они еще в колыбели занимались безобразиями, а теперь он вернулся из дальнего плавания…

— Из Титти-Сити, — подхватил Эдди. Из всех мужчин он был наименее образованным, ближе всех к начальной школе. Это не мешало ему безопасно переносить на другой край континента тысячи людей, поэтому в компании он не был чужим.

— Какие вы все отвратительные! — взорвалась Джанет.

Вы меня разозлили. Все, что я получила за двадцатидолларовый сеанс, улетучится за этот дурацкий вечер.

— Лучше уезжай, — посоветовала ей Кэрол.

Пайт продолжая, яростно жестикулируя руками, густо поросшими рыжим волосом:

— Ора напугана его возвращением. Вернется ли былое волшебство? Лучше бы нет… Она вглядывается. Увы, все на месте. «Ора!» — извергает он. «Миссис Низм», — поправляет она его холодно, но с внутренней дрожью.

— Ты перемешал моих восхитительных героев, — пожаловался Фредди.

— Давайте сыграем в какую-нибудь другую игру, — предложила Кэрол, опускаясь на корточки, чтобы собрать с пола рассыпанный пепел. Пайту снова бросились в глаза ее изящные груди. Добро пожаловать в Титти, город победившего порока! Он рассматривал ее промежность, туго обтянутую тканью, босые ноги с длинными пальцами, похожими на извивающихся моллюсков. Она выпрямилась с пеплом и лепестками на ладони и посмотрела на неподвижного Бена Солца под репродукцией Моро и на Фокси, пытающуюся оживить его какими-то словами.

— Лучше не надо, — отозвался Фредди Торн. — Людям полезно облекать свои фантазии в слова.

Анджела, разогретая вином, вскочила и крикнула:

— Я хочу раздеться догола!

— Замечательно, — сказал Фредди, спокойно кивнул и затушил сигарету о свой лоб, то есть о стеклянную маску. Сигарета зашипела. По его старушечьему лицу катился пот.

— Почему бы тебе тоже все это не снять? — сказал ему. Пайт. — Говорят, когда — кожа не дышит, это рискованно для жизни.

— Что ты, Пайт, это и есть моя кожа! Я — чудище из глубин. Анджела уже взялась за застежку на спине своего белого теннисного платьица.

— Никто не смотрит, — сказала она обиженно. Пайт дотронулся до ее руки и застегнул молнию, издавшую резкий поцелуйный звук.

— Не мешай! — возмутился Фредди. — Она хочет искупаться в лучах моей славы. Кстати, мне всегда хотелось увидеть Анджелу голой.

— Она красивая, — проинформировал его Пайт.

— В этом я ни минуты не сомневался. Вот и пусть раздевается. Ей ведь этого хочется! А ты не понимаешь собственную жену Она эксгибиционистка, а не скромная фиалка у тебя в петлице.

— Ему плохо, — сказала Фокси Кэрол оправдывающимся тоном, имея в виду Бена.

— Может, лучше просто оставить его в покое? — спросила Кэрол.

— Он говорит, что ему дали на ужин лангустов и ром.

— Лучше не повторяй! — простонал Бен. Пайт разгадал его маневр, преследующий цель привлечь внимание, вызвать жалость. Увы, Бен переигрывал и был обречен на провал. Лицо Бена было восковым, кожа на месте недавней бороды противоестественно белела.

— Моллюски — не кошерная пища, — объяснил всем Эдди.

— Пусть не сидит с нами! — сказала Кэрол резким тоном. — Если надо, пусть поднимется наверх и ляжет.

— Он что, знает, где у вас кровати? — спросил Фредди.

— Лучше бы ты надел эту маску себе на рот! — Кожа Кэрол пошла мелкой рябью, точно воспалился каждый нерв. Вечер был прохладный, однако отопление было отключено на лето. Кэрол обнажила стиснутые зубы, как ребенок, продрогший после купания. Пайт был тронут.

— Почему ты сегодня такая раздраженная? — спросил он.

— Из-за смерти Брака.

Все стены гостиной были увешаны картинами — классическими репродукциями и примитивными этюдами самой Кэрол, безвкусными по краскам и размашистыми по манере: дети в креслах, причал в Тарбоксе, Эдди в водолазке, конгрегационалистская церковь (вид сзади), дома и деревья (вид из окна ее мастерской) — кричащие, ненастоящие. Глядя на ее неумелое подражание Сезанну и Джону Марену, Угрилло и Бену Шану, Пайт думал о том, как все люди провинциальны, посредственны, безнадежны.

Уловив мысли Пайта, Кэрол взяла его в оборот.

— Давно хотела задать тебе один вопрос, Пайт. Наконец-то я достаточно выпила, чтобы решиться. Почему ты строишь такие уродливые дома? Ты ведь не так глуп!

Он встретился взглядом с Фокси. Она почувствовала, что ему нужна ее молчаливая поддержка. Взгляды пересеклись, высекли искру и разошлись.

— Они не уродливые, — ответил он. — Просто обыкновенные.

— Ужас, а не дома. Индейский холм превратился в позорище.

Изящная Кэрол намеренно создала вокруг себя круг удивления. Одно из их неписаных правил гласило, что профессиональная деятельность не подлежит критике. Работа — это договор, заключенный человеком с бессмысленным миром вне их дружеского сообщества.