Хвалей нажал педаль газа, лихо развернулся и выехал со двора на проезжую часть. Гнал, словно Шумахер, аж дыхание занимало и щекотало в груди. Он остановился в нескольких десятках метров от стоящего на перекрестке памятником самому себе Николая Михайловича. Тот терпеливо ждал, расставив ноги на ширине плеч, и скрестив на груди руки.

Ровно в назначенное время со стороны Тимкович по гравиевой дороге, поднимая столбы пыли, точно танк, выкатил черный джипп, припарковался прямо рядом с Николаем Михайловичем. Водитель кивком головы указал, мол, забирайся внутрь. Николай Михайлович же выпрямил руки и заработал ими, как крюками, вытащив из кабины водителя. Из салона тут же выскочили трое бритоголовых, напали собаками на Николая Михайловича.

Хвалей среагировал мгновенно. Нажал на газ и подкатил к джиппу. Первым выскочил из машины, спеша на помощь режиссеру. За ним не отставали и остальные. Бритоголовых уложили, как «сынков», скрутили и погрузили в джипп. Водителя вернули за руль.

– Оказывается, Белая реально в опасности?! – больше всех удивлялся Хвалей. – Я думал, Костальцев прикалывается. Типа в «зарницу» решил поиграть.

– Да уж, «зарница», – переводила дух Юлька, осматривая руку. Ей досталось. Один упырь едва не отправил ее в лучший мир. Если бы не успела поставаить блок, уклоняясь от ножа, валялась бы сейчас с распоротым животом. С располосованой до кости кисти часто-часто капало красным. Пиноккио снял с себя майку и как мог перевязывал рану.

– Ей в больницу надо, – сказал Николай Михайлович. – Поезжайте, – обращался он ко всем.

– А вы? – не хотел никуда уезжать Хвалей.

– Здесь были ножи, – продолжал Николай Михайлович. – Дальше будет хуже. Я вам благодарен за помощь, но теперь я сам. Если кто-нибудь из вас погибнет, как жить после этого?

– Да ладно, забейте, – не унимался Хвалей. – Никто нас не убьет. Мы сами, кого хочешь, завалим.

– Это не игра, Хвалей, – вмешался Пиноккио.

– А я, по-твоему, слепой? – возразил Хвалей. – Не понимаю?

– В общем так, Хвалей, – прикрикнул на него Костальцев. – Садись в машину и вези Юльку в больницу. Мы с Пиноккио никуда не поедем, – решительно заявил Николаю Михайловичу.

– А чё я должен? – не соглашался Хвалей.

– Потому что только ты водишь машину, – ответил Пиноккио.

Юльке становилось хуже. Боевая эйфория прошла. Боль атаковала тело. Ее уложили на заднее сиденье. Хвалей, подчиняясь большинству, сел в машину.

– Гони, – сказал ему Костальцев.

– Да пошел ты, – сплюнул Хвалей, завел мотор. – Терпи, женщина! – обернулся к Юльке, широко улыбаясь. Она ответила ему слабой болезненной улыбкой.

ЭПИЗОД 58

Даша поднялась вверх по лестнице к двери, ведущей из подвала наружу, дернула за ручку на себя. Дверь не поддалась. Толкнула ее плечом – та же история. Даша застучала в дверь кулаком и стучала до тех пор, пока ей не открыли. Не самый приятный звук для слуха – монотонный глухой и непрекращающийся стук. У кого-то, кто находился за дверью, не выдержали нервы. Даше повезло, что никто, кроме майора Томильчика, не знал о ее обездвиженном положении. Майор Томильчик лично приматывал ее скотчем к стулу. Началась бы суматоха, мысли нехорошие зароились бы в головах, ожесточенность возникла бы к непонятному. Непонятное всегда пугает. Поэтому лучше либо не связываться с тем, что выше твоего понимания, либо уничтожить все, что парит мозг, и поскорее, не задумываясь о последствиях, а то голова лопнет. Майор Томильчик старался не утруждать умственные извилины скинхедов, работавших на него, они и без того напрягались сильней своих возможностей. Только Череп посвящался в истинные цели дел, но его не было на территории коттеджа. Он отправился забрать Николая Михайловича с перекрестка, взяв для подстраховки троих помощников.

Даше открыл дверь рядовой «фашистик» с обостренным слухом, на свою же беду. Сначала она обезвредила его ударом ногой в пах, а потом его же головой протаранила стену. Своим таинственным образом приобретенным навыкам и не девичьей силе Даша не удивлялась. Она и на себя-то едва походила, скорее на терминаторшу, телохранительницу Джона Коннора из сериала «Терминатор. Хроники Сары Коннор» в исполнении Саммер Глау.

Выйдя на свет, Даша зажмурилась от яркого заходящего солнца. Красный закат отразился в ее зрачках, когда она открыла глаза. Она стояла посредине двора шикарного коттеджа с ухоженным газоном и брусчатыми дорожками, и со всех сторон на нее пялились лысые недоумевающие в первые мгновения рожи, оторванные ее нежданным появлением от насущных дел.

– Борман! – позвал один из лысых, оказавшийся ближе всех к подвалу, того, кто выпустил Дашу из плена и который валялся возде двери в подвал, вырубленный ею. – Какого хера девка тут торчит?

Однако Борман не отозвался. Это лысого насторожило. Он направился в подвал. Даша его перехватила. Припечатала к стенке коттеджа и несколько раз наподдала под дых выбрасываемой вперед ногой. Потом встала в стойку, обернувшись к остальным, зная, не оглядываясь назад, что противник повержен и медленно оседает на землю по стенке.

– Ты чё, коза, бешеная? – высказался кто-то из окружавших ее скинхедов.

– Харэ с ней церемониться, – еще кто-то подал голос. – Валим ее и употребляем. Все равно же сдохнет.

– Она мне еще на кладбище понравилась, – облизал губы худой лапоухий бритоголовый, без опаски, но не спеша, приближающийся к Даше лоб в лоб, играя в руке ножиком. – Сладенькая поди? – подмигнул ей.

Она ударила первой. Подпрыгнула и саданула худого носком в кадык, на лету перехватив его ножик и метнув в первого, кого увидела перед глазами. Попала в глаз. Двое обезврежены. Оставшиеся скопом налетели, но больше попадали по друг другу, чем по Даше. Ее ноги работали, как мельница. Она разбрасывала «фашистов», точно кегли. Но и они то и дело не промазывали. Правая бровь была рассечена не хило, сочившаяся кровь заливала глаз, губа разбита, ребра болели. Однако, не смотря на боль, превозмогая ее, Даша справилась. Скоро все, кто на нее нападал, лежали.

Даша прислонилась к одной из стен коттеджа, тяжело, с хрипом дыша. Невероятная усталость овладевала ею чарами сна. Прогремел выстрел. Пуля просвистела возле уха, чиркнула по стене, отколов кусочек кирпича, который резанул по Дашиной щеке, оставив кровавую борозду, и вместе с пулей отрикошетил к газону.

Даша бросила взгляд в ту сторону, откуда по ее мнению стреляли. С балкона, прямо напротив, в нее целился майор Томильчик. Все это время он наблюдал за боем, наслаждаясь зрелищем. Но покоя ему не давала мысль, как запуганная школьница могла превратиться в искусного бойца, буквально переродившись на глазах? Что-то с ней было не так. Да и она ли это вообще? Телом-то – да. А внутри кто?

– Ты кто такая? – крикнул он Даше с балкона.

– А ты попробуй угадай, – отозвалась Даша.

– Кем бы ты ни была, – продолжал майор Томильчик, – девку эту, если я ее не убью, посадят. Да и в любом случае посадят. Столько трупов…