темные глаза мелькают на кольце на моем пальце. — Мама Хлоя, да? Как и у Николая, его английский настолько же американский, насколько это вообще возможно. «Милая… если ты пошевелишь хоть одним мускулом, я вышибу тебе мозги, а потом и твоему дорогому мужу. Кстати, поздравляю со свадьбой, — продолжает он, пока я замираю на месте. — Я полагаю, свадьба была совсем недавно?

Глаза Николая прищурены, голос смертельно мягок. — Не твое гребаное дело. А теперь уходи, пока я не раскрасил землю твоими мозгами. Поскольку мы кажемся семьей и все такое, я позволю тебе уйти до того, как сюда прибудут охранники.

— Какие охранники? В острой улыбке Алексея сплошь белые зубы и жестокость. — Сейчас здесь только я и мои люди. И ты чертовски под кайфом, если думаешь, что я уйду без того, за чем пришел. Отдай сына моей сестры и Алину — и, может быть, только может быть, я оставлю тебя и твою хорошенькую невесту в живых. Учитывая, что мы собираемся стать еще более близкой семьей и все такое».

Я моргаю. Алина? Какое она имеет отношение к чему-либо? И что он имеет в виду по поводу более близкой семьи?

Голос Николая становится еще мягче, в каждом плавно произнесенном слоге звучит смертельная угроза. — У тебя есть ровно тридцать секунд, чтобы заткнуться и отступить, прежде чем я открою огонь.

— Когда она и ребенок здесь? Я так не думаю». Его глаза скользнули по мне еще на миллисекунду. — Кроме того, мои снайперы держат вас обоих на прицеле.

У меня сжимается живот, но Николай только скалит зубы. "Фигня. У них нет четкого выстрела».

"Нет? Хотите поспорить?» Алексей злобно усмехается. — В любом случае, все, что мне нужно сделать, — это подождать, и мои люди прикончат стрелка на вашей крыше — и в этот момент вы будете полностью окружены, а я возьму то, за чем пришел.

— Нет, если ты к тому времени умрешь. Выражение лица Николая — тёмный лёд. — У тебя осталось двадцать секунд. 19. 18…"

Мое сердцебиение учащается, мой ужас удваивается с каждой секундой. Он имеет это в виду, я это вижу — и Алексей тоже, чьи черные глаза тоже сузились. Пропахший дымом воздух настолько пропитан зарождающимся насилием, что я практически ощущаю вкус теплых медно-красных брызг крови, когда пули пронзают плоть и кости.

Один или оба из этих мужчин умрут здесь сегодня вечером.

Николай не позволит забрать сына, а Алексей не отступит.

Я должна сделать что-нибудь.

Если Николай прав в том, что у снайперов нет четкого выстрела, то нас двое против Алексея. Если я выстрелю, может быть…

"Остановись!" Словно привидение, Алина появляется из прокуренного мрака гаража, кроваво-красное платье контрастирует с призрачной бледностью кожи и угольно-черной завесой волос.

Как и я, она вооружена, но, в отличие от меня, она свободно держит пистолет на боку, ствол направлен в землю.

— Остановись, Алексей, пожалуйста. Она ступает через неровное отверстие, отблески угасающего пламени окрашивают ее нефритовые глаза в зеленовато-ореховый оттенок. — Слава никуда не денется, ты же знаешь. Мой брат не отдаст своего сына. И он не… — Ее голос ломается. — Он все равно не тот, кто тебе нужен.

Я втягиваю воздух, наконец понимая, что происходит. Этот мужчина и Алина — они знают друг друга.

Более того, он думает, что у него есть какие-то претензии к ней.

— Алина, вернись. Тон Николая становится резче, когда вся поза Алексея меняется, в его демоническом взгляде вспыхивает ужасающий голод, когда он приковывается к лицу Алины.

Она поднимает пистолет, целясь ему в лицо. — У тебя есть выбор, — спокойно говорит она. — Я знаю, что ты отличный стрелок, но мой брат тоже — и я тоже. И Людмила там тоже. Она наклоняет голову в сторону темного гаража. «Может быть, ты убьешь одного или двоих из нас, прежде чем наши пули найдут вас, и, возможно, ваши снайперы помогут, но никто не уйдет невредимым. У вас может быть преимущество перед окружающими нас силами, но здесь мы превосходим вас численностью. Кроме того… — Ее голос приобретает сардонический оттенок. — Что хорошего во мне для тебя мертвого, верно?

— Алина, заткнись и возвращайся внутрь, — рычит Николай. — Тебе не нужно…

— Я пойду с тобой, — продолжает она, игнорируя брата. «Я выполню обручальный контракт. А взамен ты отзовешь своих людей и забудешь о моем племяннике. Ему место здесь, с его отцом и Хлоей — ты сам можешь это увидеть.

Глаза Алексея сверкают в мою сторону еще на долю секунды, всматриваясь в ребенка, которого я прикрываю своим телом, впитывая то, как он цепляется за мои ноги, наблюдая за происходящим огромными непонимающими глазами.

Вот почему они все говорят по-английски, понимаю я отдаленным уголком своего разума. Они надеются, что Слава не все поймет с его все еще ограниченным знанием языка — и это, по крайней мере, частично работает. Он может видеть, как взрослые направляют друг на друга пистолеты, но не совсем понимает, почему.

Взгляд Алексея возвращается к Алине, черные глаза горят еще более темным голодом. "Хорошо. У нас есть сделка. Положи пистолет и иди ко мне.

«Не делай этого, черт возьми». Голос Николая резковат. — Я могу взять его.

"Может быть." Она кладет оружие на землю. — Или, может быть, вы оба умрете. Возможно, Хлоя и Слава тоже. Подумай об этом."

У Николая сжимаются челюсти. — Я не позволю тебе сделать это.

Горькая улыбка касается ее губ. — Это не тебе решать, брат. И не мне. Вся эта судьба, в которую ты веришь? Что ж, моя была решена, когда мне было пятнадцать, и пора мне перестать от нее убегать. Вы с Константином достаточно долго защищали меня.

Николай собирается спорить дальше, я вижу, но она предупреждает дальнейшее обсуждение, быстро подходя к Алексею, который хватает ее за локоть и притягивает к себе, как только она оказывается в пределах досягаемости.

Тот собственнический способ, которым он прижимает ее к себе, не оставляет сомнений в его намерениях, его темная фигура, нависшая над ней, заставляет меня думать об Аиде, утаскивающем Персефону в подземный мир.

Николай должен видеть то же самое, потому что его лицо искажается от ярости, и он делает полшага вперед — только для того, чтобы остановиться, когда палец Алексея предостерегающе нажимает на спусковой крючок.

— Не надо, Коля. Глаза Алины ярко блестят, когда Алексей начинает пятиться к линии деревьев, волоча ее за собой, не сводя с Николая пистолета. "Я буду в порядке. Просто позаботься о Хлое и Славе, и увидимся