торжествовать и плясать на обломках моей первой любви. О, как красиво сказала. Достойно принцессы, правда?

Из-за слез было плохо видно и балкон, и лес внизу, и моего собеседника.

– Я не собираюсь плясать, – хмыкнул Карнатар. – Но и делать вид, что огорчен, не стану. Он тебе не подходит.

– А кто подходит? Ты? Смиль? Почему все берутся решать за меня? Рождаться мне или нет? Выходить замуж или нет? Рожать ребенка или нет? Возвращаться в этот гадюшник или нет? Кто вы такие?!

– Это жизнь, Дейнатара. Тот, кто сильнее, решает за тебя. Стань выше, и никто не посмеет тебе приказывать.

– С тобой это несложно, так? Я пропустила, когда принцессы стали подчиняться советникам? Я больше не твоя воспитанница. Не твоя любовница. Не твоя рабыня.

Карнатар задумчиво уставился вдаль.

– Вон там, – он указал на Облачную Гору, – есть те, кто убьет тебя не задумываясь. Твоего ребенка, если он будет. Меня. Чтобы сражаться с ними, нужна сила. Не магия и не умение метать ножи, а внутренняя сила. У тебя ее нет. Поэтому все, что тебе остается, – это довериться мне.

– После того как ты сам признался, что использовал мои чувства, чтобы заставить меня вернуться?

– Какие чувства, Дейна?

– Что? – Я не могла понять, о чем он спрашивает.

– Ты сказала что-то о чувствах. Я хочу знать – о каких. Что ты имела в виду?

Ох, как сложно было ему ответить. Как не хотелось копаться в себе, пытаясь понять, что же происходит в последнее время.

– Я жду.

Он наслаждался моим замешательством, с удовольствием рассматривая меня.

– Кажется, отпустило, – скривилась я и сменила тему. – Смиль не сядет на трон.

– Знаю, – откликнулся Карнатар.

Я удивленно вскинула голову и встретилась взглядом с советником.

– Знаешь? И не станешь помогать ему?

– Я, по-твоему, самоубийца? Милая моя, он мой сын, и я люблю его, насколько вообще способен испытывать это чувство. Но я не строю иллюзий. И твой отец, между прочим, тоже не жаждет отдавать власть в руки Жозетт. Править будет Леон.

– И они, – я кивнула в сторону Облачной Горы, – тоже так считают?

– А вот тут-то, – усмехнулся Карнатар, – и вступаешь в игру ты. Вернувшаяся, живая и здоровая неблагословленная принцесса.

– Ответь мне на один вопрос, он мучает меня уже давно. Зачем вся эта история с сокрытием моей даты рождения, если вы собирались отвезти меня в чужую семью? Какая разница, знаю я свой день рождения или нет? Можно было просто спрятать меня и вернуть, не нагромождая всю эту ложь.

– Самовнушение. – Советник пожал плечами. – Те, кто получил черный листок, умирают не потому, что на них пало проклятие или какой-то рок. Они верят, что должны умереть, и умирают. К тому же скрыть тебя было бы проще, если бы и впрямь никто не знал, где ты.

Я пораженно молчала. Продумать все это до каждой мелочи, с расчетом на двадцать лет… Мне казалось, Карнатар – не человек.

– Уйди. – Вдруг стало тошно не только от его присутствия, но и от всего вокруг. – Оставь меня.

На удивление, моя просьба была услышана. Тихие, уверенные шаги, удаляющаяся тень.

– Моя принцесса…

Я резко обернулась, пораженная внезапной и яркой вспышкой какого-то необъяснимого чувства щемящей боли.

– Что такое? – Он заметил мой изменившийся взгляд.

– Ничего. Мне показалось… Не важно.

– После бала ты поговоришь с отцом. В моем присутствии.

– Поговорю. Но без тебя. Ты и так контролируешь практически все в моей жизни, я не позволю вмешиваться в мои отношения с родными.

– Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия. – Советник нахмурился.

– Посмотрим, что на этот счет скажет король. У него всегда были свои представления относительно иерархии во дворце.

Я не стала слушать Карнатара и ждать, когда останусь одна. Холодало, ветер, казалось, усилился, а я не взяла ни пальто, ни шубку. Двери с грохотом захлопнулись, и я даже не оглянулась, чтобы удостовериться, последовал ли советник вслед за мной. Какая-то молоденькая служанка испуганно отскочила и что-то пробормотала, но я даже не посмотрела в ее сторону. Кэд, наверное, уже уехал, и никто не нарушит моего одиночества. А до прихода Силианны я успею взять себя в руки.

В покоях все было так, как мы оставили. Задернутые шторы, халат Кэда, лежащий на кровати. И завтрак на журнальном столике. Я едва добрела до его спальни, чувствуя, как снова погружаюсь в ту пучину страха, что долго не отпускал меня после побега.

Первый год мне было очень страшно. Детский мозг, подпитываемый неизменными страшилками, присущими возрасту, пугался каждого шороха. Кошмары каждую ночь, срывы – не знаю, как родители пережили это время. Сама я помню плохо. Все почти закончилось по достижении пятнадцати лет, именно тогда меня перестали мучить жуткие картины, перестали чудиться голоса и сущности во тьме, прекратились истерики.

И сейчас я чувствовала, что справиться со всем просто не смогу.

Я сделала то, что делала всегда в детстве. Спряталась. Единственным подходящим местом был шкаф – огромный, красивый и достаточно тесный, чтобы я не чувствовала себя там уязвимой. Отдельный плюс в том, что шкаф принадлежал Кэду и рубашки, выглаженные и хрустящие от чистоты, хранили едва уловимый его запах. Я свернулась калачиком и заснула, так и не сумев хоть немного поплакать.

Не знаю, что чувствовал Кэд (и какие глаза у него были), когда нашел меня спящей в шкафу с его одеждой.

– Эй! – Он присел на корточки и осторожно тронул меня за плечо. – Дейна!

Открывать глаза не хотелось. Я успела разоспаться и даже посмотреть какие-то приятные сны.

– Дейна, тебя ищет весь дворец. – Кэд буквально силой поднял меня. – Что ты здесь делаешь?

– Сплю, – хныкнула я. – Пусти, я спать хочу.

И я попыталась снова залезть в шкаф.

– Что с тобой такое? – Кэдерн нахмурился. – Ты взрослая девушка, а прячешься в шкафу, как маленький ребенок.

Я не отреагировала. То есть я знала, что мне надо что-то сказать, подняться и пойти к Силианне, которая наверняка ждет меня, чтобы прогуляться. Пойти с ней к Карнатару, который явно отложил важные дела, чтобы таскаться за нами по замку. Но я не могла ничего сказать. Я просто сидела, уставившись в одну точку, и слегка дрожала. Потому что мне снова чудились голоса, зовущие из темноты.

Не знаю, когда Кэд понял, что со мной что-то не так. Мне уже было все равно.

Он достал меня из шкафа и пересадил на кровать.

– Дейна, ответь мне! Что происходит? Дейна, я знаю, ты обижена, но скажи, что с тобой все хорошо. Родная